1. «Сила моего таланта в положительных типах» (Н. С. Лесков).

2. Фольклорные источники образа Ивана

Северьяновича в сказе «Очарованный странник».

3. От конэсера до праведника. Духовно-нравственные искания Ивана Северьяновича, господина Флягина.

4. Русская икона на страницах сказа «Запечатленный ангел».

5. Праведничество как положительная программа Н. С. Лескова для русского общества второй половины XIX в. и последующих эпох.

6. «Священное писание о земле русской» (М. Горький о творчестве Н. С. Лескова).

7. Две Катерины. (По драме А. Н. Островского «Гроза» и очерку Н. С. Лескова «Леди Макбет Мценского уезда».)

8. Поединок дьякона Ахиллы с нигилистом и атеистом Варнавой Препотенским как столкновение двух мировоззрений на все времена. (По роману Н. С. Лескова «Соборяне».)

9. Образ Памвы Безгневного в сказе «Запечатленный ангел» как идейный центр сказа о русских людях, выбирающих между тьмой и светом.

10. Как «учил» говорить своих героев Н. С. Лесков в сказе «Левша»?

11. Почему сказ «Левша» вызвал ожесточенные споры в литературных и светских кругах?

12. Любимые страницы произведений Н. С. Лескова.

13. Какие «добрые чувства» пробуждает Н. С. Лесков в читателе XX в.? (По страницам прочитанных произведений.)

14. «Художество», «творчество», «рукомесло» как основа духовного строительства личности в произведениях Н. С. Лескова («Тупейный художник» и др.).

15. «Единство рода человеческого не есть утопия» (Н. С. Лесков).

ТЕЗИСНЫЕ ПЛАНЫ СОЧИНЕНИЙ

ДВЕ КАТЕРИНЫ
(А. Н. Островский «Гроза» и Н. С. Лесков «Леди Макбет Мценского уезда»)

I. Тема русской женщины в художественной литературе второй половины XIX в. (Тургенев, Гончаров, Некрасов, Лесков, Толстой, Достоевский открыли какие-то общие закономерности в судьбе и духовном строе русской молчальницы, услышали песни, которые поет женская душа, запечатлев многообразие женских типов как в дворянском классе, так и в .народной среде.)

II. Две Катерины — Островского и Лескова — как два начала в женском характере, не привязанные к эпохе, а вечные, непреходящие.

1. Возможность сопоставления двух героинь с общим именем (Катерина— «вечно чистая»), живущих в разных художественных мирах: драме Островского и очерке Лескова; но за обоими угадывается реальный мир русской провинции середины XIX в., стиль обоих произведений — реализм.

2. Сходство деталей в обоих произведениях, позволяющих увидеть принципиальное различие двух героинь, которые живут в одинаковых условиях:

обе купчихи, материально и социально устроены;
детство и отрочество под знаком «простоты и свободы»;
замужество без любви и очарованности;
нет детей, чтобы удовлетворить потребность в любви;
пылкость, страстность, подвижность натур, не принимающих «русскую скуку» и домостроевский порядок в доме;
любовь к «чужому» до самозабвения;
гибель в Волге.

3. Стилевые различия двух образов:

а) Катерина Кабанова — героиня драмы не бытовой у Островского, а поэтической, философской. Контекст образа — народная песня, ширь и красота Волги, неоглядных волжских далей, певучая -народная речь;

б) Катерина Измайлова — героиня, замкнуто живущая за высоким забором купеческой усадь-, бы (важная деталь— спальня с пуховыми перинами и подушками);

в) экспозиция образа Катерины Островского — монолог «Отчего люди не летают... Знаешь, мне иногда кажется, что я птица...» (д. I), задающая тему преодоления духовного плена не чувственными радостями, а раскрепощенностью души во имя простора, любви, красоты бытия;

г) экспозиция образа Катерины Измайловой — описание ее каждодневного быта: «Походит, походит Катерина Львовна по пустым комнатам, начнет зевать от скуки и полезет по лесенке в свою супружескую опочивальню... тут тоже посидит, поглазеет... опять ей зевнется... читать была не охотница...» Скука — главное состояние души героини, душевная и духовная неразбуженность.

4. Героини в любви:

а) Катерина Кабанова — Варваре: «Я сама тебя до смерти люблю», Тихону: «Да неужели же ты разлюбил меня?.. Кабы ты остался, как бы я тебя любила, как бы я тебя голубила, милого» (ремарки «плачет», «прижимается к нему», «ласкает его»);

б) борьба в душе Катерины. Монолог с ключом (д. II, явл. 10): «Ведь это страшный грех, Варенька, что я другого люблю?..» «Да какой же грех, если я взгляну на него раз, хоть издали-то?» (д. III, явл. 3). Катерина — Борису: «Поди прочь, окаянный человек! Ты знаешь ли: ведь мне не замолить этого греха». (После объятий): «Теперь мне умереть вдруг захотелось»;

в) начало любви Катерины Измайловой и Сергея (гл. 3): .«Чего ты пришел ко мне? Я за окно брошусь!» — и тут же: «Ох! Ох! пусти», — тихо стонала Катерина Львовна, слабея под горячими поцелуями», а «сама невольно прижималась к его могучей фигуре...»;

г) сцена в саду (после отравления свекра): «А ты сох же по мне, Сережа?., ежели меня на какую ни есть иную променяешь, я с тобою, друг мой сердечный... живая не расстанусь...» Обещание сделать его купцом...;

д) как раскрывается характер героинь в любви:

Кабанова — чистота, робость, целомудрие, безоглядность чувства от щедрости души, самоотверженность, вина перед мужем, предчувствие расплаты, гроза в душе. Боится греховной, нераскаявшейся пред Богом предстать, самоотдача (сцена прощания с Борисом в V действии: «Что-то он теперь, бедный, делает?» Перед смертью: «Радость моя! жизнь моя, душа моя, люблю тебя. Откликнись!» (Плачет.)

Измайлова — напористость, жадность до любовных утех, устранение всех препятствий (убийство свекра, мужа, Феди Лямина) во имя вожделения, мрачные бездны сознания, дикая месть волчицы за измену; полное забвение своей личности, вставшей на путь саморазрушения во имя «Сережечки».

5. Итоги любовной коллизии:

а) своим подвигом любви Катерина Кабанова утверждает красоту, свет, высоту любовного чувства, несмотря на его «незаконность», высоту женской души, взявшей на себя расплату за грех, но соединившей мечту отрочества о воле, цветах, людях-птицах с поступком, за который нельзя в нее бросить камень (из критики тех лет: «ангел», «богородица в окладе», «непонятая», «женский Гамлет из купеческого быта»);

б) любовь Катерины Измайловой, сопряженная с преступлениями, до конца обнажила не только бездуховность личности, но открыла «темные желания» хищницы, противопоставившей простору чувства рабство любви.

III. Авторское отношение к героиням.

Н. С. Лесков: «Иной раз в наших местах задаются такие характеры, что, хотя бы много лет ни прошло со встречи с ними, о некоторых из них никогда не вспомнишь без душевного трепета».

А. Н. Островский в драматическом произведении не может прямо высказаться о своей героине, но, поставив рядом с Катериной Варвару — сильную, здоровую, неунывающую, живущую по закону «лишь бы шито-крыто было», — выразил свое восхищение «горячим сердцем» «вечно чистой» и прожил вместе с ней ее трагическое освобождение и от царства кабаних и диких, и от нелюбви как неестественного состояния для живой души.

СОЧИНЕНИЯ

ЖИЗНЬ ОДНОГО СЮЖЕТА Н. С. ЛЕСКОВА В ИСКУССТВЕ
(«Леди Макбет Мценского уезда» в музыке, живописи, театре)

Сюжеты классических произведений, вызвавших в свое время сенсацию, а иногда и равнодушие современников, не умирают, ибо в них есть нечто такое, что тревожит человека другой эпохи. Критик и литературовед Лев Аннинский, написавший книгу «Лесковское ожерелье», посвятил вторую главу целиком судьбе очерка Н. С. Лескова «Леди Макбет Мценского уезда». Гдава интересна именно тем, что ставит проблему движения какого-то художественного текста в эпохах, разных точек зрения на один и тот же сюжет, новых интерпретаций. Прав критик, считающий, что судьба любой известной книги интересна сама по себе, но не менее интересны и мы, читающие текст сообразно со своим временем, со своими духовными запросами, со своим опытом. Солидаризируясь с Толстым, Л. Аннинский убежден, что Н. С. Лесков — писатель будущего и то, что для Толстого было «будущим», для нас давно настоящее, и в этом настоящем есть волнующий сюжет современного искусства о Катерине Измайловой.

В 1865 г. русский читатель познакомился с трагической историей лесковской героини и, может быть, посчитал ее нетипичной для России, случайной, тем более что в названии указание на шекспировскую реалию, а может быть, сам сюжет показался достойным уголовной хроники, а не беллетристики, тяготеющей к обобщениям. Русская женщина, возведенная на пьедестал Пушкиным, Тургеневым, Некрасовым, и вдруг... убийца.

...1930г. стал переломным в судьбе лесков-ского текста. Дмитрий Шостакович написал по мотивам очерка оперу «Катерина Измайлова», в которой соединились «сатира, гротеск, бытовая характерность и пафос с иронией». За музыкальной концепцией целого слушатель прочитывал и этическую мысль композитора, который не заостряет внимание на злодействах героини, а, напротив, идет как бы вразрез с поэтическим образом русской женщины в культуре (литературе, музыке, живописи) XIX в. — женщины — страстотерпицы и терпеливицы, и музыкальными средствами рисует натуру бунтующую, своевольную, горячую. Жестока, нахраписта, воинственна у Шостаковича толпа. Шостакович откровенно идеализирует героиню? И да, и нет. Толпа у Шостаковича — та темная сила, из которой произошла сама героиня, и темный инстинкт, злоба, месть толпы Катерине и Сергею созвучны преступлениям любовников. Бушующий в опере музыкальный огонь передает мне, человеку 90-х годов XX в., и суть революционных событий в России 20—30-х годов, и суть любой эпохи, когда человек и общество забывают Бога. За такое новаторское прочтение классики Шостакович был наказан: в 1936 г. появилась статья «Сумбур вместо музыки». Кто-то, видно, «раскусил » оперу и за ее причудливой поэтикой угадал «досье» на революционную новь.

В 1931 г. режиссер МХАТа Алексей Дикий задумал сделать из «Леди Макбет» «нечто жизнерадостное, сочное, густое, реально-ощутимое, национально-определенное». Дикому нужна была не шекспировская злодейка в русском варианте, а добрая душа, «безбровая, веснушчатая и русоволосая», но... заблудившаяся в «темном царстве» купцов. Убийство свекра Катериной было изъято вовсе, а убийство мужа трактовалось как самозащита. Кустодиевские иллюстрации к лесковскому тексту сделали свое дело: его красивые, добродушные, толстые купчихи, вальяжно приглашающие разделить радость телесной сытости и духовной неискушенности, конечно, отличались от тонкобровой, слегка демонической сестрицы по имени Катерина Измайлова, но именно они-то и повлияли на стилистику спектакля Дикого...

В конце 70-х годов на сцене Театра имени Маяковского в роли Катерины Измайловой выступила любимая всеми Наталия Гундарева (режиссер Андрей Гончаров). Еще одна версия лесковской трагедии, но уже московская. Прекрасно пишет об атмосфере 1-го действия Лев Аннинский: «Тяжелая дубовость купеческого дома — лестницы, галереи. Ощущение замкнутости, спертости; коричнево-сизый сумрак; только алая рубашка Сергея мелькает в сумраке, да алый атлас одеяла— цвет крови...» На сцене разрывала себе душу Катерина Львовна не от чувства греховности за совершенные злодеяния. Нет, от любви к Сергею, которую он предал там, в остроге. Да, Гундарева играла «невиноватую» и «неоцененную» женскую любовь... Как вдохновенно аплодировали женщины в зале, рыдая над своей, может быть, несостоявшейся бабьей судьбой!» Мне очень понравилось у критика о нас, «заплаканных и гордых», которые в лице Катерины—Гундаревой отомстили мужьям-изменникам... Андрей Гончаров убеждён, что на алтарь любви Катерина Измайлова принесла все, даже собственную жизнь. И хочется задать вопрос: «А чужие жизни не в счет? Почему к ним нет сострадания? Да, такие интерпретации уводят нас от истинного Лескова с его неприятием звериного, темного, безбожного начала.

Илья Глазунов, художник, певец русских мотивов, постарался вовсю, чтобы снять вопрос: за что убивали православных православные? Почему рука не дрогнула? Лесковский вопрос. Лесковский мотив. Иконы, лампады, свечи — извечные атрибуты старины. Тонкий профиль Катерины Измайловой на фоне зелено-голубого простора. Нет, это не она, не лесковская героиня... Где бессмертное: «Мне отмщение, и аз воздам»? Кто же нам объяснит загадку русской души до. конца?

АВТОР И ЕГО ГЕРОИ
(По роману Н. С. Лескова «Соборяне»)

...«Я ощущаю порой нечто на меня сходящее, когда любимый дар мой ищет действия; мною тогда овладевает некое, позволю себе сказать, священное беспокойство; душа трепещет и горит, и слово падает из уст, как угль горящий» — так пишет о своем любимом герое Савелии Туберозове Н. С. Лесков. Мне кажется, что эти прекрасные слова о духовной наполненности и просветленности в акте творчества имеют прямое отношение к самому писателю, душа которого положилась в роман «Соборяне» о скромном провинциальном духовенстве и бурном времени 60—70-х годов— времени нигилистов, споров «отцов» и «детей», яростных конфликтов, но все-таки победы вечного над преходящим. «Трепещущая и горящая» душа Лескова с его романами о нигилистах и праведниках, душа смятенная и алчущая правды, подарила нам, читателям XX в., по словам Горького, «священное писание о русской земле». Его назвали «еретиком» и революционно-демократические круги, потому что писатель не принял революционной нови, и церковная элита, так как он шел своим путем к Богу, входя в конфликты с официальной церковью. Но когда читаешь страницу за страницей лесковского собрания сочинений и чувствуешь всем нутром гениальность творца в умении охватить всю сложность не сегодняшнего, а вечного бытия человечества, а главное, рассказать о нем неповторимым языком, веришь, что книги его боговдохновенны и даже промыслительны. «По-видимому, дальше нам идти некуда!» — горько сетовал один из критиков романа Лескова «Некуда». Но сам Лесков так безнадежно не считал, и тому доказательство — герои его поздних произведений: и Голован, и Иван Северьянович, и старообрядцы в «Запечатленном ангеле». Путь праведничества для каждого и всех с евангельской проповедью любви и добрых дел — вот позитивная программа любимых героев Лескова и его самого, прошедшего мучительные духовные искания.

В теме нашего сочинения сближены Автор и его герои не случайно и не потому, что герои — дети писательской фантазии. В экспозиции романа Лесков находит такие слова для представления Савелия Туберозова, Захария Бенефактова и Ахиллы — священнослужителей собора в Старгороде, что мы чувствуем очарованность и любование ими.

Отец Туберозов «высок ростом», «бодр», «подвижен», «голова его отлично красива», кудри белы, как у Фидиева Зевса, глаза «большие, смелые и ясные», и в них «и блеск радостного восторга, и туманы скорби, и слезы умиления; в них же сверкал порою и огонь негодования, и они бросали искры гнева — гнева не суетного, не сварливого, не мелкого, а гнева большого человека». Последнее замечание особенно важно: нам будет представлен Большой человек — по своим чувствам, поступкам, целям, человек — мыслитель и богатырь духа.

В Захарии Бенефактове отмечены иные столь же дорогие Лескову свойства: кротость и смирение не от безликости, а от богатства личности, при немощности и слабости его физического тела.

Третий любимец Лескова — могучий дьякон Ахилла Десницын (странное имя, но вдумаемся: древнегреческий эпос на русской почве? Почему бы и нет? А фамилия? Библейская ассоциация неизбежна: «одесную», «десница». Не ему ли предстоит ведущая роль в художественном конфликте романа?). «Уязвленная», увлекающаяся натура, смешливый, добрый, «слагающийся богатырь» в юности Ахилла Десницын был особенно любим в Старом Городе.

Описывает ли Лесков запачканные лапки отца Захария, или «веселенький домик» Савелия Туберозова, или «трубный голос с клироса Ахиллы», он неизменно любуется этими людьми из «старой сказки», т. е. жизни, которая складывалась на Руси веками, устоялась и в которой устоял человек с его несуетностью, совестливостью, детской открытостью и некоторой наивностью, натуральностью, священным отношением к тому делу, к которому приставлен. Идилличность отношений трех друзей не взывает сомнения даже тогда, когда произошла некоторая размолвка из-за одинаковых тростей, пожалованных о. Савелию и о. Захарию предводителем дворянства.

Для Лескова ценна в герое его живая душа: разрешается героям маленькая хитрость, любопытство, ревность, слезы на глазах, гнев, несмотря на то что они пастыри. Не терпит Лесков лишь фарисейства, лжи, поверхностности суждений и поступков, безыдейности личности, а эти простые, неискушенные герои, не привязанные к материальным благам, не считающие, что судьба им что-то недодала, ютящиеся в небольших домишках и считающие копейки, живут не хлебом единым, а идеей, о которой, возможно, и сами-то, в силу скромности, не смогли бы поведать. А вот Лесков все о них знает! Знает и ненавязчиво, с огромной теплотой посвящает читателя в сокровенные тайны души.

Протопоп Савелий Туберозов, как мальчишка, влюблен в свою бесценную жену Наташу с ее дерзкими детскими шалостями и любовной игрой (привязала нитку к носовому платку и дергает, чтоб платочек ускользнул из рук мужа), крушит качели, чтоб она не упала с них, будучи беременной; произносит горячую проповедь не по уставу в церкви о старике Пизонском, усыновившем подкидыша; потрясен до глубины души, когда ему, бедному попу, Марфа Андреевна Плодомасова, дворянка старого покроя, дарит деньги на домик и одежду для церковных служб. Но по-настоящему «большим» и даже великим (не в казенном понимании этого слрва) его делают «Записки», «Демикотоновая книга», начатая по рукоположении в священники. Ночами старческими устами он шепчет, читая свою исповедь и одновременно дневник прожитого. И встает перед нами человек с мятущейся совестью, который все видит: и бедность провинциального священничества, и формализм губернских архиереев, и амбициозность губернатора, и притеснения староверов (при разрушении Деевской часовни он видел, как рвали кресты, как горестно плакали над руинами прихожане)...

«Не знаю, что о себе думать, к чему я рожден и на что призван?» — вопрошает себя Туберозов, прочитавший немало книг о духовенстве и восставший против «округлости», «завершенности» литературного типа священника. И он, русский иерей, не просто отправляет службы и требы в храме, он душу вкладывает в дело. О себе он скажет: «Привык я весьма постоянно действовать, но ныне без дела тоскую и до такой глупости, что даже секретно от жены часто плачу». (Это после того, как был назначен благочинным, а за свою «Записку о положении православного духовенства», критическую в адрес епископата, едва не лишен сана.) Он боится мещанского благополучия, боится из борца за правду превратиться в обывателя. Его записи в дневнике поражают широтой кругозора, государственным умом, трепетностью ко всему, чем живет Россия. Попадает в дневник и сюжет о местных нигилистах: учителе Препотенском и госпоже Бизюкиной, которым объявил войну смелый и прямодушный Ахилла.

Что же в действиях молодого учителя могло вызвать гнев Ахиллы и Туберозова? Варнава Препотенский говорил детям, что и души у человека нет, и Бога нет. Туберозов спрашивает: «Откуда это взялась у нас такая ожесточенная вражда и ненависть к вере?» Жажда свободы у молодежи? Может быть, дикий, разрушительный вандализм, надругательство над святынями она понимает как свободу? Варнава выловил утопленника в реке, сварил его и сделал из скелета пособие для уроков. Бедная мать умоляла отдать покойника, чтобы отпеть и схоронить в земле. С юмором написаны страницы о том, как могучий Ахилла и мелкопакостный, ничтожный Варнава состязались в ловкости и крали друг у друга кости погибшего. Но это не просто бытовое недоразумение. Это идеологическая сшибка. За дьяконом стоит уважение к традиции, святое отношение к погребению. «Многоученый Препотенский, восставший против «шпионов» (и мать, и Туберозов, и Ахилла), развязная эмансипе Бизюкина, их приятель Термосесов предстают в сатирической зарисовке революционной Руси-тройки: один сравнивается с диким степным иноходцем, у другого гордо закинута назад «головенка», «один пляшет, другой скачет, третий песенки поет». Всепобеждающая и зловещая, разбойная, ухарская, развращенная идеями коммун, вседозволенности сила ворвалась и в тихую провинциальную жизнь. У Евгения Базарова, ровесника Препотенского, хоть программа есть! А здесь — пустота, иждивенчество, попрание святынь. Неудивительно, что после группового портрета Варнавы со товарищи идет рассказ карлика Николая Афанасьевича о «старой сказке». Эти страницы нельзя читать без волнения: не затхлая, темная жизнь, оправдывающая отношения: «хозяин (мать, помещик) — раб», а светлая, в любви и благодарности маменьке, судьбе, Богу, родне, соседям, в поклонах и благословениях, милосердии и всепрощении встает перед нами жизнь, о которой тоскует душа. Савелий Туберозов, слышавший исповедь карлика, потрясение произнес:

— Да, вот заметьте себе, много, много в этом скудости, а мне от этого пахнуло русским духом. Я вспомнил эту старуху, и стало таково и бодро, и приятно... Живите, государи мои, люди русские в ладу со старою своею сказкой. Чудная вещь старая сказка! Горе тому, у кого ее не будет под старость!.. О, как бы я желал умереть в мире с моею старою сказкой».

Роман, написанный в форме хроники, не стоит на месте. В город приезжают новые герои — петербургские гости, видный чиновник Борново-локов, ревизор, и его секретарь Термосесов. Цинично второй объявляет Бизюкиной: «Сортирую людей: ты такой?— так тебя, а ты этакой? — тебя этак. Не наш ты? Я тебя приневолю, придушу, сокрушу, а казна мне за это плати». Они тоже из породы нигилистов, но не столь наивные, как Препотенский, они жестки к людям старой, совестливой формации. Бизюкина назовет Термосесову своих врагов. И тот воскликнет: «Смерть дьякону Ахилле! Гибель протопопу Ту-берозову!» А она и не поняла, что, как библейская Иродиада, уже заказала своему повелителю за поцелуй принести их головы на подносе. Тихонько, хитренько ведет Термосесов свою речь перед ревизором: «Хлестните-ка по церкви: вот где язва», предлагая конкретные действия против независимого в суждениях Туберозова и пылкого в правдолюбии Ахиллы. Страшно читать, как разрастался заговор нигилистов против протопопа. Роман близится к кульминации и развязке. К ней готовился и Туберозов. Вслушаемся в разговор предводителя Туганова и протопопа. Туберозов: «Без идеала, без веры, без почтения к деяниям предков великих... Это сгубит Россию...» Туганов: «Да что же ты ко всем лезешь, ко всем пристаешь: «идеал», «вера»? Нечего, брат, делать, когда этому лзсему, видно, время пришло». Туберозов ответил, что прошло не время веры и идеалов, а прошло время слов, нужны подвиги. Жизнь для Туберозова окончилась, началось житие. Писательское слово «житие» как бы вывело Туберозова из обыкновенных людей. Житийная литература Древней Руси оставила нам имена Сергия Радонежского и Аввакума. Может быть, по логике, автора, праведник Савелий Туберозов генетически связан с ними — великими подвижниками и страстотерпцами? Да, конечно.

«Боже, суд твой цареви даждь и правду твою сыну цареву» — так просил помощи у Господа протопоп Савелий Туберозов перед «заключительным воззванием»— поучением, которое он должен был по внутреннему голосу произнести во храме перед чиновниками, охладевшими к вере и совершающими только обрядовую жизнь. Слова Савелия исполнены нечеловеческой боли за паству: «Деркви противна сия наемничья молитва. Может быть, довлело бы мне взять вервие и выгнать вон торгующих ныне в храме сем... Да будет слово мое им вместо вервия. Пусть лучше будет празден храм, я не смущу сего: я из-несу на главе моей тело и кровь господа моего в пустыню и там пред дикими камнями в затрапезной ризе запою: «Боже, суд твой цареви даждь... да соблюдается до века Русь, ей же благодеял еси!» Речь произвела разрывное действие: друзья обвинили его в неосторожном возбуждении страстей черни. Враги вынесли приговор: «Нет, этого терпеть нельзя!» Народ, любивший протопопа, сбросил Данилку, написавшего донос на Савелия, в реку. Термосесов торжествовал: можно ехать в город и докладывать Преосвященству о беспорядках. Последовали арест, строгий надзор, ссылка, отказ просить о помиловании, возвращение, отстранение от всех дел, смерть. Страшно автору за своего героя, ищет он слова самые верные и вкладывает их в уста верного ученика и любимца, Ахиллы: «В, мире бе, и мир его не позна». И захотел Ахилла умереть за поверженного друга своего. Но смерть отсрочил: лежа в чулане своем, придумал поставить Туберозову памятник. Высокая дуща, верный и преданный, впавший в печаль, могучий от природы и сразу постаревший, он искал случая, чтобы умереть и соединиться с тем, кто спас его душу, любя и направляя. Схватив простуду на кладбище, когда он караулил Данилку, обряженного чертом, богатырь Ахилла смертельно простудился, простил перед смертью несчастного и отошел от мира.

Автор не написал развернутого послесловия к хронике Старгорода. Жизнь не закончилась смертью праведников. Отзвонят колокола, уйдут люди с кладбища и начнут (в этом не сомневается Лесков) думать над вечным противостоянием в человеке духовного и мирского и выбирать свою дорогу к свету или тьме, восхождению к истине или падению в соблазны чревоугодия, прелюбодеяния, честолюбия, стяжания, тщеславия, карьеры и просто недума-ния, безответственности за каждый прожитый день. В то время как его современники, так называемые революционеры-демократы, призывали Русь «к топору», Н. С. Лесков говорил с читателем о духовных началах в человеке, плакал над внешним нестроением его жизни и жизни всей России. Нагибин советовал читать Лескова неторопливо, наслаждаясь его словом, проникая в огромный мир, в котором так трудно «маленькому человеку» на пути к Богу.

Топчет папоротник пышный 
Богатырский конь.
И ворчит Илья сердито: 
«Ну, Владимир, что ж? 
Посмотрю я, без Ильи-то Как ты проживешь?

ДЛЯ ЛЮБОЗНАТЕЛЬНЫХ

1. Почему у героя Н. С. Лескова нет имени, а его прозвище пишется с маленькой буквы: «левша»?

2. Как понять оценку, данную Н. С. Лесковым своему герою: Левша «расчет силы не знает»?

3. Какие произведения Лескова напомнил тебе эпиграф писателя, предпосланный целому циклу: «Без трех праведных несть граду стояния»?

4. Почему сказ «Несмертельный Голован» кончается смертью главного героя? Не противоречит ли финал оптимистическому названию?

5. В сказе о косом левше царь называет умельца «братец», а англичане— «камрад» и «вы». Случайно ли это? Какая идея стоит за этим лексическим нюансом?

6. Продолжи ряд примеров народного «словотворчества» в произведениях Н. С. Лескова: «бугровый нос», «нимфозория», «мелкоскоп»... Что это — словесная игра или отражение жизни? Если «игра», то зачем она понадобилась Н. С. Лескову?

7. В Нагорной проповеди Христа (Евангелие от Матфея, гл. 5) сказано: «И зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме». Как вы понимаете эти слова и какое отношение они имеют к художественному миру и сокровенной идее Н. С. Лескова?

8. Перед вами стихотворение А. К. Толстого «Илья Муромец» в отрывках. Какое произведение Н. С. Лескова оно вам напомнило? Как принимают идею богатырства (сходство и различие в трактовке) поэт и прозаик, современники?

1

Под броней с простым набором, 
Хлеба кус жуя, 
В жаркий полдень едет бором 
Дедушка Илья;
Едет бором, только слышно, 
Как бряцает бронь,
Правду молвить, для княжого 
Не гожусь двора; 
Погулять по свету снова 
Вез того пора!

10

Не терплю богатых сеней, 
Мраморных тех плит; 
От царьградских от курений 
Голова болит!

11

Душно в Киеве, что в скрине, 
Только киснет кровь! 
Государыне-пустыне 
Поклонюся вновь!

12

Вновь изведаю я, старый, 
Волюшку мою — 
Ну же, ну, шагай, чубарый, 
Уноси Илью!»

14

Снова веет воли дикой 
На него простор, 
И смолой, и земляникой 
Пахнет темный бор.

9. В современной фонетике есть звук [Ф], соответствующий букве Фэ. В дореволюционной русской азбуке различались две буквы: фита и ферт. Какую ситуацию и в каком произведении Н. С. Лескова напомнила вам эта справка?

10. Кто и о ком говорит в сказе «Очарованный странник»: «Экий ты, братец, барабан: били тебя, и все никак не добьют»?

11. Мир Ивана Северьяновича, героя «Очарованного странника» наполнен, по его словам, «дивными историями», «видениями», «знамениями», «бестолковыми снами», «чудесами», «бесами», «чародейным», «наваждениями» и «божественными мыслями». Что стоит за этой не похожей на нашу лексикой?

12. Вчитайтесь в любимую Лесковым цитату из И. А. Крылова: Чтоб Бога знать, быть надо Богом, Но чтоб любить и чтить его, Довольно сердца одного.

В цитате есть некое противопоставление, отражающее суть жгучей проблемы Богопознания. В чем суть этой проблемы и как она решается писателем в романе «Соборяне»?

13. Может ли сказ «Левша», переведенный на все основные языки мира, быть понят во всей глубине иностранным читателем? Аргументируйте свое мнение.

14. Как воспринимается читателем авторская мысль Лескова в романе «На ножах», имеющем следующее оглавление: «Боль врача ищет», «Бездна призывает бездну», «Мертвый узел», «Темные силы», «Волк в овечьей шкуре», «Сумасшедший бедуин», «Кошка и мышка», «Бриллиант и янтарь», «Бой тарантула с ехидной», «Нимфа и сатир»?

15. Любимый герой Н. С. Лескова, Савелий Туберозов в романе «Соборяне», говорит: «Чудная вещь старая сказка! Горе тому, у кого ее не будет под старость!.. О как бы я желал умереть в мире с моей старой сказкой». Как понять слово сказка в контексте романа и многих других произведений великого писателя?

16. Знаете ли вы, в чем особенности жанра «святочного рассказа» в русской литературе конца XIX в.? «От святочного рассказа непременно требуется, чтобы он был приурочен к событиям святочного вечера от Рождества до Крещения, чтобы он был сколько-нибудь фантастичен, имел какую-нибудь мораль, хоть вроде опровержения вредного предрассудка, и, наконец, чтобы он оканчивался непременно весело...» Можно ли считать и почему «святочный рассказ» «Жемчужное ожерелье» Н. С. Лескова спором с литературной традицией жанра?

17. Как бы вы продолжили следующие фразы Н. С. Лескова: «А то ли случается в жизни, если живешь между живых людей...»; «...все в России только случайностями едиными и происходит...»

18. Как понять слова Савелия Туберозова о дьяконе Ахилле: «В нем в одном тысяча жизней горит»?

19. Мы все помним метафорический образ Руси-тройки в «Мертвых душах», от которой дух захватывает. Лесковская тройка движется обычным ходом. Откуда, из какого произведения она?

«В корню, точно дикий степной иноходец, пригорбясь и подносясь, шла, закинув назад головенку, Бизюкина; справа от ней, заломя назад шлык, пер Термосесов, а слева — вил ногами и мотал головой Препотенский. Точно сборная обывательская тройка, одна — с двора, другая с задворка, а третья — с попова загона; один пляшет, другой скачет, третий песенки поет. Но разлада нет, и все они, хотя неровным аллюром, везут одни и те же дроги к одной и той же цели». Почему гоголевский патетический тон венчает «Мертвые души» вопреки гротесковому стилю поэмы, а лесковский гротесковый тон рисует силу, зловещую для судеб России 60—80-х годов, как всепобеждающую?

20. Каким произведениям Н. С. Лескова можно предпослать эпиграф — строки Ф. И. Тютчева:

Пошли, Господь, свою отраду 
Тому, кто в летний жар и зной 
Как бедный путник мимо саду 
Бредет по жаркой мостовой?

Какое явление русской национальной жизни XII—XIX вв. отразилось в лирических и эпических произведениях русской классики?

21. Перед вами два поэтических отрывка, ритмически организованных. Из каких произведений они взяты?

...Он бьет коня по крутым бедрам, 
Пробивает кожу до черна мяса. 
Ретивый конь осержается, 
Прочь от земли отделяется, 
Скачет выше дерева стоячего, 
Чуть пониже облака ходячего. ...Кобылица была, точно, дивная,
Ростом не великонька,
В подобье арабской,
Но стройненькая,
Головка маленькая,
Глазок полный, яблочком,
Ушки сторожкие...

22. Кого из русских поэтов цитирует Н. С. Лесков, представляя одного из своих героев так: «Он умер, и притом не самым опрятным образом: он погиб во время так называемого в г. Орле «большого пожара», утонув в кипящей ямине, куда упал, спасая чью-то жизнь или чье-то добро. Однако «часть его большая, от тлена убежав, продолжала жить в благодарной памяти», и я хочу попробовать занести на бумагу то, что я о нем знал и слышал...» Какое произведение Лескова, названное именем героя, вы узнали?

23. Запишите стихами по-своему ритмически аранжированный отрывок из «Жития одной бабы»: «Эх, Русь моя, Русь родимая! Долго же тебе еще валандаться с твоей грязью да с нечистью? Не пора, ли очнуться, оправиться? Не пора ли разжать кулак да за ум взяться? Схаменися, моя родимая, многохвальная! Полно дурачиться, полно друг дружке отирать слезы кулаком да палкой! Полно друг дружку забивать до заколачивать! Нехай плачет, кому плачется. Поплачь и ты над своими кулаками: поплачь, родная, тебе есть над чем поплакать! Авось отлегнет от твоей груди, суровой, недружливой, авось полегчает твоему сердцу, как прошибет тебя святая слеза покаянная!»

Многие исследователи отмечают высокую поэзию лесковской прозы.

Подумайте, какие приемы выражения лирического голоса использует в этом отрывке автор?