Литература

Содержание раздела

Литература конца XIX - начала XX века

Готовые сочинения

В.В. МАЯКОВСКИЙ

РАННЯЯ ЛИРИКА В. В. МАЯКОВСКОГО

Многие считают, что Маяковский обладал “громким голосом” трибуна революции, был поэтом общественным по преимуществу, как он сам написал: “Себя смирял, становясь на горло собственной песне”. Все это и так, и не так. Голос был действительно громкий, рост - высокий, подбородок - мужественный, хотя совсем не такой квадратный, как на большинстве изображений поэта. Но душа у поэта всегда была нежной, ранимой,, уязвимой, податливой на любовь и ласку, чувствующей чужую боль, как свою. Всякое чувство другого немедленно отзывалось во всем существе поэта. Он находит “родственные души” там, где никому до него вообще не пришло бы в голову искать эту родственность. Весь мир вокруг него живой. Это можно видеть в стихотворении “Скрипка и немножко нервно...”. Поэт, взбудораженный, обожженный жалобами скрипки, ее беззащитным одиночеством, предлагает ей “жить вместе”, потому что он - и сам такой же.

“Сам такой же” - одна из центральных эмоций ранней (и не только ранней) лирики Маяковского. В стихотворении 1918 года “Хорошее отношение к лошадям”, написанном не в самое спокойное время, когда от “трибуна революции” уже ждали (да и получали) другие стихи, есть такие строки: “Подошел и вижу глаза лошадиные... Улица опрокинулась, течет по-своему...” Вот это было в нем главное - увидеть глаза, отразиться в этих глазах, влиться в них, но главное - принять в себя изливающуюся из них “общую звериную тоску” и откликнуться, броситься навстречу в неудержимом порыве: “я - как ты”: “Лошадь, не надо, лошадь, слушайте, - чего вы думаете, что вы их плоше? Деточка, все мы немножко лошади, каждый из нас по-своему лошадь”. А скрипке, лошади, человеку, оказывается, именно этого и надо - сочувствия, сопонимания, сострадания, то есть ощущения своего не-одиночества, ощущения своей причастности к другим жизням, совсем не похожим на твою: “Может быть - старая - и не нуждалась в няньке, может быть, и мысль моя ей показалась пошла, только лошадь рванулась, встала на ноги, ржанула и пошла. Хвостом помахивала. Рыжий ребенок. Пришла веселая, стала в стойло. И все ей казалось - она жеребенок, и стоило жить, и работать стоило”.

Мне кажется, нужно обладать какой-то слезной нежностью и жалостью к миру вокруг себя, острым ощущением его хрупкости, малости, податливости, чтобы написать такие стихи: “Плыли по небу тучки. Тучек - четыре штучки: от первой до третьей - люди, четвертая была верблюдик”. И еще - ощущением собственной огромности, взрослости и способности пожалеть и утешить. Каким-то странным чувством, что от твоей заботы и тревоги все зависит в этом мире. Мое любимое стихотворение этого периода - “Послушайте”. В нем забота и тревога, без которых ничего не совершается и не совершится в мире, выражены в пронзительных строчках про человека, которому нужно, необходимо, чтобы зажигались звезды: “И, надрываясь в метелях полуденной пыли, врывается к богу, боится, что опоздал, плачет, целует ему жилистую руку, просит - чтоб обязательно была звезда! - клянется - не перенесет эту беззвездную муку! А после ходит тревожный, но спокойный наружно. Говорит кому-то: “Ведь теперь тебе ничего? Не страшно? Да?!”

Это ощущение своей огромности имеет и еще одно выражение - в соизмеримости поэта со всем миром, в том, что поэт, как некий гигант, если спорит - так с Богом, если играет на флейте - так это “флейта водосточных труб”, если его лихорадит - так мир сотрясает гроза. Он огромнее всего, что можно вообразить, в мире, и _ поэтому часто ощущает свою ненужность и одиночество. Наиболее прямо это чувство выражено им в стихотворении “Себе, любимому, посвящает эти строки автор”: “Если б был я маленький, как Великий океан, - на цыпочки б волн встал, приливом ласкался к луне бы. Где любимую найти мне, такую, как и я? Такая не уместилась бы в крохотное небо!”

Мне кажется, что и революцию Маяковский ощущал, как вулканическое сотрясение собственных нервов, души и тела, поэтому он не мог не писать о ней. От любви поэта содрогался целый мир, и поэт не мог не отозваться на содрогания целого мира.

МЕЧТА И РЕАЛЬНОСТЬ В ПОЭЗИИ В. В. МАЯКОВСКОГО

Лирика Маяковского близка традициям романтической поэзии: в ней воплощается конфликт исключительного человека и толпы, мечты и реальности в сознании лирического героя. За внешней грубостью лирического героя скрывается ранимое и нежное сердце. Его вызов - от боязни непонимания и одиночества. Герой раннего Маяковского романтичен по своему мироощущению. Он тоскует, видя беззвездное небо:

И, надрываясь
в метелях полуденной пыли,
врывается к богу,
боится, что опоздал,
плачет, 
целует ему жилистую руку, 
простит – 
чтоб обязательно была звезда!
клянется - 

Это стихотворение - вдохновенная мечта о красоте мира:

Послушайте!
Ведь если звезды зажигают значит - это кому-нибудь нужно?

Это необычное для Маяковского стихотворение, потому что написано оно белым стихом, а Маяковский всегда придавал огромное значение рифме. Все стихотворение - страстная тоска по красоте. Сила чувства, стремительность порыва выражены в восклицательной интонации, в нагнетании глагольных форм:

И, надрываясь
в метелях полуденной пыли,
врывается к богу,
боится, что опоздал,
плачет, 
целует ему жилистую руку,
просит чтобы обязательно была звезда! клянется не перенесет эту беззвездную муку!

Но красота нужна не только герою - она нужна людям. Без этого нельзя жить, - нельзя быть счастливым. И вот новый интонационный поворот - герой заботливо спрашивает любимую: 

Ведь теперь тебе ничего?
Не страшно?
Да?!

Аллегорический образ “звезды”, традиционный в литературе, получает новое звучание. Высокое стремление преодолеть мрачную беспросветность, “беззвездную муку” контрастирует с обыденностью образов: звезды сияют “над крышами”, их “зажигают” (как фонари); “кто-то” направляется к богу без всякой торжественности, даже у самого Бога “жилистая рука”.

В стихотворении “А вы могли бы?” поэт утверждает, что поэзия имеет право преображать будничную действительность.

Я сразу смазал карту будня, плеснувши краску из стакана.

В этом стихотворении город изображен живописно и музыкально. Образы первого ряда образуют поэтический натюрморт: карта, краски, блюдо студня, чешуя жестяной рыбы. Эти образы можно представить, увидеть. Звуковой ряд образуют флейта, ноктюрн. Под студнем поэт понимает застывшее, холодное, неживое искусство, сквозь которое проступает грандиозный образ бурного океана деятельности. В зрительных образах (чешуя жестяной рыбы напоминает губы, призывающие будущее) поэту чудятся музыкальные мелодии. Поэтому в финале стихотворения водосточные трубы не случайно превращаются во флейту. Настоящий поэт на таком странном инструменте может сыграть даже такие тонкие и сложные пьесы, как ноктюрн. Андрей Платонов так понял это стихотворение: “Всякий человек желает увидеть настоящий океан, желает, чтобы его звали любимые уста, необходимо, чтобы это происходило в действительности”. Поэт заменяет отсутствие этого в реальности своим воображением. Стихотворение трагично - оно отражает состояние человека в обществе непонимания. Чем резче разрыв между зовом губ и чешуей вывесочной рыбы, между океаном и студнем, тем страшнее и горше трагическое одиночество лирического героя.

Стихотворение можно толковать по-разному. Но в любом случае оно выражает настроение трагического одиночества поэта, его способность романтически преображать окружающий мир, противопоставлять его устоявшимся обычаям и традициям.

ТРАГЕДИЯ ОДИНОЧЕСТВА В ТВОРЧЕСТВЕ В. В. МАЯКОВСКОГО

В какой ночи бредовой, недужной, какими Голгофами я зачат, такой большой и такой ненужный?

В. Маяковский

Маяковский всегда представлялся мне каким-то огромным памятникообразным человеком, которого можно только прочитать или рассмотреть на фотографии. Мне кажется, своей огромностью поэт заслонял свою довольно беззащитную и уязвимую душу. Его огромность, как сейчас модно говорить, - не что иное, как имидж. Он подавал свое одиночество так, что никому в голову не приходило, что это одиночество. Он спрашивал публику со сцены: “Что может хотеться этакой глыбе? А глыбе много хочется... Ведь для себя не важно - и то, что бронзовый, и то, что сердце - холодной железкою. Ночью хочется звон свой спрятать в мягкое, в женское...” Иногда поэт буквально издевается над собой, подчеркивая бесполезность, никчемность своего появления на этот свет: “Небо плачет безудержно звонко, а у облачка - гримаска на морщинке ротика, как будто женщина ждала ребенка, а бог ей кинул кривого идиотика”.

Но чем известнее становился Маяковский, тем тщательнее он стал скрывать в стихах свое одиночество, ранимость и беззащитность. Напротив, он стал даже хвастаться тем, что не может позволить себе ныть. Публично заявил: “Я хочу быть понят родной страной, а не буду понят - что ж, по родной стране пройду стороной, как проходит косой дождь”.

Фатальную связь поэта с собственным “одиночеством” подчеркивает и его неравнодушие к образу Дон Кихота. Как известно, сей рыцарь печального образа просто в кровь расшибался, говоря о своем одиночестве. Оно являлось ему в образах ветряных мельниц и кукольных сарацинов. Если внимательно просмотреть стихи раннего Маяковского, то вполне можно обнаружить в них контуры “ветряных мельниц”. Например, так любимое романтиками стихотворение “Послушайте”. Внешняя канва - гигант на “ты” со звездами, внеземными мирами. Но если хорошенько вслушаться, то чуткое ухо уловит ржание рыцарской клячи и бряцание ржавых доспехов: “боится, что опоздал”, “плачет, целует ему жилистую руку”, “не перенесет эту беззвездную муку”, “ходит тревожный”, “Ведь теперь тебе ничего? Не страшно?” Материей страха и неуверенности в себе пронизано все стихотворение, которое писалось с явной претензией на величие и могучесть духа. Но стихотворение все равно замечательное, и я подверг его такому разбору лишь в попытке объяснить себе каким-то образом одиночество самого популярного поэта социалистической эпохи и не только ее, в чем я глубоко убежден. Маяковский слишком талантлив, чтобы его можно было навечно приписать к какой-нибудь политической партии.

Когда пришла революция, Маяковский в самом деле всем сердцем принял ее. Но как гений, он со временем почувствовал, что с революцией в-России произошло почти то же самое, что с его лирическим героем в раннем стихотворении: “женщина ждала ребенка, а бог ей кинул кривого идиотика”. Он пытался что-то изменить в своей судьбе, но уже не был волен это сделать. Пришло разочарование.

Революция теперь ощущалась поэтом как самое страшное и последнее его одиночество на земле:

Грудой дел, суматохой явлений день прошел, постепенно стемнев.
Двое в комнате: Я и Ленин фотографией на белой стене. 

Но это два неравных одиночества. У поэта Маяковского одиночество, если так можно сказать, перспективнее. Его одиночество всегда будет нам по сердцу, и чуткое ухо будет улавливать доносящееся из прошлого бряцание его искрометных рифм, словно копье Дон Кихота, угрожающее ветряным мельницам нашей истории.

МОТИВ БУДУЩЕГО В ТВОРЧЕСТВЕ В. В. МАЯКОВСКОГО

Не высидел дома. Анненский, Тютчев, Фет. 

Опять, 

Тоскою к людям ведомый,

Иду

в кинематографы, трактиры, в кафе.

В. Маяковский

Мечта о будущем - лейтмотив всего творчества Маяковского. Он возникает уже в ранних произведениях молодого поэта и звучит во всех поэмах, написанных после революции, в пьесах “Клоп” и “Баня”, в последнем произведении - вступлении в поэму “Во весь голос”.

Поэт, как известно, являлся одной из центральных фигур русского футуризма, а футуризм заявлял о себе как искусство будущего. В связи с этим Маяковский писал: “Великая ломка начата нами во всех областях красоты во имя искусства будущего”. Шел 1914 год. Великая ломка происходила и в социальной жизни общества. На улицах можно было увидеть много искалеченных войной солдат. Как во все тревожные времена, страна выглядела сурово. Эта обстановка как бы сама подталкивала художников к мысли об иной красоте, красоте некрасоты: -

Брошусь на землю, камня корою
в кровь лицо изотру, слезами асфальт омывая. 
Истомившимися по ласке губами тысячью поцелуев покрою - умную морду трамвая.

Как видим, в грубых, бесцеремонных словах поэт выражает любовь и нежность. Прямая противоположность русской классической поэтике.

Протест против рутинного искусства “старья”, выражавшийся в выступлениях и произведениях футуристов, перерастает у Маяковского в социальный протест, его отрицание современного мира приобретает характер разоблачения основ общественного устройства жизни. Поэма “Облако в штанах” - программная вещь Маяковского. Он говорит в поэме о назначении нового искусства, критикует современных ему поэтов. Игоря Северянина он причислял к “сигарным” - “А из сигарного дыма ликерною рюмкой вытягивалось лицо Северянина”.

Страстное стремление к скорейшему коренному изменению в жизни у Маяковского выливалось в беспощадную критику мира “сытых”:

Через час отсюда в чистый переулок
Вытечет по человеку ваш обрюзгший жир
А я вам открыл столько стихов шкатулок
Я - бесценных слов мот и транжир.

Поэт отчаянно рвался в будущее, постоянно торопил свое время. Именно поэтому он был так жизненно активен: “Окна РОСТа”, реклама, газета, публичные выступления, редактура “Лефа”, заграничные поездки, личная и творческая жизнь.

Есть версия, что Маяковский ради будущего сознательно упрощал свой стих, потому что Россия пришла к революции на семьдесят процентов неграмотная. Поэт, в угоду такому населению, наступал “на горло собственной песне”..

Маяковский был первым социалистическим поэтом первого социалистического общества. Статус поэта в этом обществе еще не был никем с точностью определен. Маяковский в этом плане поработал на будущее.

Он ратовал за отношение к поэзии как к государственному делу: “Я всю свою звонкую силу поэта тебе отдаю, атакующий класс!”

Я слышал, что на Западе имеют хождение примитивные теории относительно творчества Маяковского: поэт протеста, дореволюционный поэт, поэт-конформист. Мне кажется, все это от поверхностного знакомства с творчеством Маяковского. Поэт не был ограничен в своем протесте временными рамками. Он был поэтом протеста и до, и после революции, и при социализме. Его протест против всего пошлого и рутинного пригодится нашей родине и в будущем.

РЕВОЛЮЦИЯ В ПОЭЗИИ В. В. МАЯКОВСКОГО

Едва ли среди подлинных художников слова мы найдем писателя или поэта, который бы так решительно и безоговорочно принял революцию, как Маяковский. Все представители русской творческой интеллигенции конца XIX - начала XX века так или иначе ожидали революцию и связывали с ней свои надежды. Но далеко не все понимали, насколько разрушительным будет вихрь, который сметет все старое и отжившее. Мало кто осознавал масштабы массового террора, который неизбежно сопутствует завоеваниям революции - ведь в первую очередь от него пострадала интеллигенция, рассуждавшая о необходимости “очистительной жертвы” во имя свободы.

Маяковский никогда не обманывался, представляя себе грядущую мировую революцию, и с самого начала был готов заплатить любую цену за “светлое будущее”. Он так ненавидел старый уклад жизни, что его творчество буквально пропитано этой ненавистью, желанием разрушить старое “до основания”. Сломать, растоптать нужно было все, чтобы не оставалось никаких нитей, связывавших его со старым. Пафос разрушения был направлен в его поэзии на культуру и ее ценности, традиции, язык.

Маяковский безжалостно ломает все привычные представления о жизни, любви, красоте. Он борется с ходульным восприятием искусства, выступая как полноправный хозяин, который смело наводит порядок в своем мире, не заботясь ни о чьем мнении, никому не давая права голоса.

О, если б был я
тусклый,
как солнце!
Очень мне надо
сиянием моим поить
земли отощавшее лонце!

В своих стихах Маяковский уже совершил революцию, последовательно и вместе с тем страстно отрекаясь от “старого мира” во имя новизны, нарушая языковые нормы русского языка, изобретая новые слова.

“Издинамитить старое” - вот установка Маяковского в поэзии и в жизни. Но разрушительная сила этого динамита ему понадобится и при созидании новой жизни. Для него созидание - то же, что и разрушение, ибо в глазах поэта процесс строительства никак не мог быть “мирным”, это всегда война - с косной материей, уснувшей природой, человеческой инерцией. Не случайно его стихи изобилуют словами, заимствованными из военной лексики: “борьба”, “армия”, “таран”, “оружие”. Слишком жесток у поэта его новый мир! В нем правят бездушные машины, дым фабрик заменяет там “дым кадильный”; копоть автомобилей желаннее, чем зеленые листья, “чернила нефти” нужнее журчащих ручьев. Где уж тут пробиться солнечному лучу! Для строительства такого города будущего нужно обуздать природную стихию, поработить ее. Пусть в нем трудятся миллионы машин, а если для этого потребуются человеческие жизни, то их не жалко отдать: “Ваше слово, товарищ-маузер!”; “Мы смерть зовем рожденья во имя. / Во имя бега, / паренья / реянья!” Слово “строить” в поэзии Маяковского становится синонимом слов “рушить”, “громить”, “ломать”.

Маяковский ненавидит и презирает бездействие, пассивность. “Рваться в завтра, вперед!” - вот его лозунг. Революция олицетворяет для поэта движение, активность:

Наш бог бег, 
Сердце наш барабан.

“Запутавшемуся миру на выручку” нужно мчаться, “обгоняя погони пуль”, главное - не задерживаться, не оглядываться, не останавливаться ни перед чем... Маяковский, как и все атеисты, жаждал искоренить внешнее зло внешними же средствами. Он думал, что революцию можно осуществить чисто механически, главное - это запустить на всю катушку ее чудовищную Машину. Задача казалась ему простой: есть враг, носитель зла - буржуй, есть цель - уничтожить врага, есть средства - пули и штыки.

Но революция отгремела, старый мир был разрушен, а в обществе вновь воцарились все те же продажность, взяточничество, бюрократизм. Оказалось, что революция, какой бы разрушительной она не была, не способна убить зло, которое живет не во внешней действительности, но внутри, в сердце человека. Маяковский не вынес разочарования и ушел из жизни. Последней жертвой разрушительного пафоса, который он воспевал в своих стихах, стал он сам.

ТЕМА ПОЭТА И ПОЭЗИИ В ЛИРИКЕ В. В. МАЯКОВСКОГО

Личность В. В. Маяковского до сих пор недостаточно понятна как для исследователей - критиков и литературоведов, так и для почитателей таланта этого поэта. Споры о значении его поэзии в русской литературе не утихают и по сей день: одни возвеличивают Маяковского, говоря о том, что он создал новый тип поэзии, разрушил рамки старого искусства и внес своеобразную “свежую струю” в литературу первой трети XX века; другие же заявляют, что Маяковский был продажным поэтом, служакой у руководителей Советского государства, и с большим сомнением называют его поэзию поэзией. Тем не менее все сходятся в одном: личность Маяковского, его творчество, его стихи были неоднозначны и очень противоречивы.

Для В. В. Маяковского, конечно, было необычайно важно его творчество, он не мог не думать о своем месте в жизни, о том, ради чего он писал. В разное время тема поэта и поэзии находила в лирике Маяковского разное выражение. В раннем творчестве прослеживается тенденция близости к футуристам, и задача поэзии для Маяковского в то время - это создание новых форм, самоценность средств выражения, конструктивность восприятия мира и - во многом - эпатаж и игра, противопоставление себя окружающему миру. Уже расходясь с идейно-формальными установками футуризма, чувствуя тесноту рамок одного направления для выражения своего таланта, Маяковский чувствует в себе мощь трибуна, борца за переустройство мира. Он бросает вызов обществу, считая невозможным для поэта молчать в то время; наиболее сильно это проявилось в стихотворении “Нате!”:

Все вы на бабочку поэтиного сердца взгромоздитесь, грязные, в калошах и без калош. 
Толпа озвереет, будет тереться, ощетинит ножки стоглавая вошь.
А если сегодня мне, грубому гунну,
кривляться перед вами не захочется - и вот
я захохочу и радостно плюну,
плюну в лицо вам
я - бесценных слов транжир и мот. 

Маяковский заявляет в стихотворении о подлинном назначении поэта, о настоящем искусстве, которое он противопоставляет поэзии забав, развлечений и ненужных умствований. В этот же период поэт пишет трагедию “Владимир Маяковский”, в которой показывает трагическое противостояние одинокого поэта мещанской тол пе. Однако тема отношений поэта и толпы уже связана с темой ответственности художника перед историей и обществом. Поэт Маяковского - фигура трагическая; он прямо заявляет о переплетенности своей судьбы с судьбами всех изуродованных горем и страданиями людей. Маяковский проводит мысль о том, что поэзия должна быть защитником обездоленных, угнетенных, а поэт - рупором их страданий и мучений; поэт не должен оставаться в стороне от реальной жизни и просто наблюдать за ней со стороны. Эта же мысль присутствует и в поэме “Облако в штанах”; за поэтами должны идти - кто?

А за поэтами -
уличные тыщи:
студенты,

проститутки,

подрядчики.
Нам, здоровенным, с шагом саженьим, 
надо не слушать, а рвать их...

Этот протест против мещанской, обывательской культуры, - мещанского быта, эта сила, буря, способная снести все на своем пути - вот что такое, по мнению Маяковского, настоящая поэзия. Но в “Облаке в штанах” Владимир Владимирович выступает уже в иной роли, в роли “предтечи” революции:

...в терновом венце революций , грядет шестнадцатый год.
А я у вас - его предтеча;
я - где боль, везде...

Желание разрушить отжившее, старое, гнилое, желание создать что-то свое, новое и светлое - вот в чем суть поэзии Маяковского до революций 1917-го года.

Октябрьские события в 1917 году совершенно переменили настрой и направленность творчества Маяковского, изменили его представление о назначении поэта и поэзии. Маяковский воспринимает революцию как главное дело в своей жизни, и теперь поэт и поэзия должны защищать революцию, восхвалять ее, бороться (так считал Маяковский) за светлое будущее. В “Оде революции” он пишет:

Тебе обывательское
- о, будь ты проклята трижды! и мое
поэтово
- о, четырежды славься, благословенная! 

Маяковский работает в “Окнах РОСТа”, пишет агитки, рисует плакаты в поддержку молодой Советской Республики, искренне веря в новые идеалы. Поэт считает, что творчество, создание стихов такой же тяжкий труд, как и работа у станка. В стихотворении “Поэт рабочий” Маяковский говорит о том, что - 

Я тоже фабрика. А если без труб,
то, может, - мне без труб труднее.
Но труд поэтов - почтенный паче людей живых ловить, а не рыб.
Огромный труд - гореть над горном, 
железа шипящие класть в закал.

Так аллегорический Маяковский заявляет, что он тоже пролетарий, но - пролетарий духа.

Труд мой
любому
труду
родствен, 

- пишет он в “Разговоре с фининспектором о поэзии” - стихотворении, в котором и сам как бы излагает основные представления о себе, о своем творчестве и о роли поэзии. В стихотворении видно противопоставление обыденного факта - визита к налоговому инспектору, и внутреннего монолога лирического героя, речь которого становится все более жаркой и страстной, постепенно наполняется волнением; поэт рассуждает о “месте поэта в рабочем строю”, приравнивает свой труд к промышленному производству, говорит о потерях, о “тратах” на материал, объясняет понятие рифмы, которое перерастает в своеобразную метафору поэтического труда:

- Поэзия
езда в незнаемое... 

Поэт пытается раскрыть тайну поэзии для самого себя и для других людей. В то же время читатель видит постоянные переходы от высокопоэтического, эмоционального языка к совершенно конкретному, деловому разговору. В стихотворении возникает своеобразный драматургический сюжет, в котором вполне представлена роль сценического партнера, хоть он и не говорит ни единого слова. Маяковский как бы подводит итог своему творчеству:

А что,
если я
десяток пегасов
загнал
за последние 15 лет?

А результат этого - “страшнейшая из амортизации - амортизация сердца и души...” Маяковский приходит к выводу, что труд поэта не оплатишь деньгами - он оценивается другой мерой - жизнью поэта, которой он оплачивает высокое и нелегкое право йа бессмертие: 

Поэт
всегда
должник вселенной...
Слово поэта ваше воскресение, ваше бессмертие,
гражданин канцелярист. Через столетья
в бумажной раме возьми строчку
и время верни!

Тема бессмертия поэта и поэзии звучит и в ранее написанном стихотворении “Юбилейное”, посвященном 125-й годовщине со дня рождения А. С. Пушкина.

Маяковский признает вечность Пушкина; рассуждая о значении своей поэзии, он достаточно скромно заявляет, что

После смерти
стоять почти что рядом.

И после этого дает характеристику своим современникам, сожалея, что

Чересчур
страна моя
поэтами нища!

И, говоря о живости слога и поэзии Пушкина даже в современное ему, Маяковскому, время, он пишет:

Были б живы стали бы по Лефу соредактор,
Я бы и агитки
вам доверить мог.
Раз бы показал: вот так-то, мол, и так-то...
Вы б смогли, у вас
хороший слог.

Однако наиболее важными в этом стихотворении являются последние строки, которые, по моему мнению, отражают истинное отношение Маяковского и к Пушкину, и к Поэту, и к Поэзии во всем его творчестве: 

Ненавижу
Обожаю
всяческую мертвечину!
всяческую жизнь!

Но наиболее ярким выражением отношения Маяковского к роли поэта и поэзии явилось вступление в поэму. “Во весь голос” - одному из самых последних произведений поэта.

Вступление представляет собой обращение к потомкам, а также своеобразным подведением итогов творчества поэта, его жизни, попытка взглянуть на себя со стороны. В этой автохарактеристике есть вызов: Маяковский показывает, что задача поэта максимально, предельно “обрублена”:

И мне
агитпром
и мне бы
строчить
в зубах навяз.
доходней оно
романсы на вас Ноя
и прелестней.
себя
смирял,
становясь
на горло
собственной песне.

Поэт говорит о том, что столь грубо изменила задачу литературы революция; но здесь поэзия - баба капризная, от которой Маяковский отделяет себя, отделяет от “лирических водоизлияний” молодых поэтов; он выступает в роли агитатора горлана-главаря, утверждая свое достоинство в будущем и надеясь на понимание потомков. В стихотворении есть некоторая перекличка с “Памятниками” Пушкина и Державина:

Мой стих дойдет
через хребты веков и через головы
поэтов и правительств... Мой стих
трудом 
громаду лет прорвет и явится
весомо,
грубо, зримо...

Маяковский как бы проводит “парад” своих стихов - они

стояли
свинцово-тяжело
готовые и к смерти и к бессмертной славе.

Поэт не исключает и забвения (“умри, мой стих...”), но надеется, что потомки сами определят его место среди поэтов, для него же критерий истины - честность. В стихотворении звучит и мотив памятника: 

пускай нам, 
общим памятником будет построенный, в боях
социализм.

Для Маяковского судья в будущем - “планеты пролетарий”, и именно ему поэт отдает все свое наследие, “до самого последнего листка”.

Поэт привлекает внимание читателя различными интонационно-синтаксическими средствами: в стихотворении есть и деловая речь, и страстная проповедь, и исповедь, и сниженная до просторечий (“кто их, к черту, разберет!”) полемика; тональность иногда меняется даже в одной строке.

Заключение поэмы - это отражение пафоса времени и представлений поэта, пафос его личности. Маяковский надеется на объективную оценку своих творений потомками с точки зрения нравственной и эстетической значимости.

Б. Пастернак назвал “Вступление...” “Предсмертным и бессмертным документом”. Он был прав; без этой заключительной поэмы Маяковский для нас, потомков, возможно, остался бы слишком простым, и возможно, что без нее мы не смогли бы разрешить многих загадок личности этого, без сомнения, великого поэта, а также его отношения к жизни и к поэзии.

В. В. МАЯКОВСКИЙ О НАЗНАЧЕНИИ ПОЭТА И ПОЭЗИИ

Тема поэта и поэзии традиционна для русской литературы. Каждый художник стремился понять смысл своего творчества. В стихотворениях классиков, таких, как А. С. Пушкин, М. Ю. Лермонтов, Н. А. Некрасов, и в произведениях поэтов XX века эта тема нашла отражение в соответствии с условиями конкретной эпохи. Пушкин в “Пророке” провозглашал пророческое предназначение творца. “Глаголом жги сердца людей” - вот к чему призывал поэт. В стихотворении “Поэт” Лермонтов определяет свое отношение к поэзии. Она сравнивается с кинжалом, который может быть грозным оружием или “игрушкой золотой”. Это зависит от того, кто им владеет. По мысли Лермонтова, поэт обладает умами современников, и поэтому его задача - “воспламенять бойца для битвы”. Некрасов продолжает традиции Пушкина и Лермонтова. Он пишет о высоком назначении поэзии, в стихотворении “Поэт и гражданин” зовет на борьбу: “Иди и гибни безупречно”. Современник Маяковского А. Блок в поэме “Соловьиный сад” говорит, что настоящий поэт должен писать о проблемах сегодняшнего дня:

Заглушить рокотание моря 
Соловьиная песнь не вольна. 

Есенин в своем творчестве постоянно возвращается к теме уподобления поэта Иисусу Христу, то есть поэт может указать людям истинный путь, стать пророком... В. В. Маяковский, с одной стороны, явился продолжателем традиционного представления о назначении поэта, а с другой стороны, по-новому переосмыслил задачи поэтического творчества. Маяковский традиционен в том, что развил тему избранничества поэта. Поэт всегда должник вселенной.

Творческая личность обладает особым даром, и от нее самой зависит, как она употребит свой талант. Поэт должен понять, в чем заключен смысл его избранничества. Маяковский считал, что ему надо исполнять свой долг - призывать людей к активным действиям. В такой позиции он схож с Некрасовым. Поэт ведет за собой народ, в одном строю сражается с ними, и всегда впереди.

В начале творчества Маяковский следовал лозунгу: “Долой с корабля современности наследие прошлого!” Постепенно он перестает быть таким категоричным. В стихотворении “Юбилейное” поэт пишет о своем отношении к классике - Пушкину. Он жалеет о том, что Пушкина нет в живых, признает его гениальность: “у вас хороший слог”. Однако Маяковский выступает против преклонения перед поэтом, как перед идолом или божеством.

Я люблю вас, но живого, а не мумию.

Автор не признает внешней обрядовости в признании заслуг поэта. Невозможно оценить значение его творческой деятельности, установив ему каменный памятник, ведь он уже воздвиг себе “памятник нерукотворный” в своих произведениях.

Маяковский утверждает, что труд поэта равносилен любому другому труду. В стихотворении “Поэт рабочий” он пишет: “Я тоже фабрика”, “Душа - такой же хитрый мотор”, которому необходимо какое-то топливо и которым нужно уметь управлять. И поэт, и рабочий трудятся ради одной цели. Они “пролетарии тела и духа”. Поэзия - очень тяжелый и ответственный труд, требующий много усилий и не всегда заканчивающийся успехом. В “Разговоре с фининспектором” Маяковский пишет

Поэзия - 
та же добыча радия.
В грамм добыча,
в год труды.
Изводишь единого слова ради
Тысячи тонн
словесной руды.

Но поэтический труд вместе с тем приятен, важен и значим, потому что “эти слова приводят в движение тысячи лет миллионов сердца”. Пушкин “жжет” сердца людей, а Маяковский “приводит в движение”. Цель творчества в его понимании - это призыв к конкретной борьбе любыми средствами, поэзия - это боевое оружие. Можно сказать, что Маяковский продолжает и развивает традиции Лермонтова, сравнивая во вступлении в поэму “Во весь голос” стихи с солдатами, поэмы - с орудиями, рифмы - с отточенными пиками. Лермонтовский кинжал перевоплощается в оружие нового типа, принимает более угрожающий вид.

Роль поэта в обществе велика. Маяковский, как и Некрасов, видит свою задачу в служении народу.

Будь гражданин!
Служа искусству,
Для блага ближнего живи!

(Н. А. Некрасов)

Поэт должен освещать путь народу, воспитывать его.

Рифма поэта -
ласка и лозунг, 
и штык, и кнут.

“В тумане мещанья” Маяковский переделывает жизнь. Он служит существующему строю, делает все на благо революции. В “Приказе по армии искусств” Маяковский призывает всех “товарищей по перу” “на баррикады сердец и душ”. В самом названии произведения заключено понимание Маяковским назначения искусства. Все творческие личности должны объединяться в одну большую армию и посвятить свою жизнь революции. В “Приказе № 2 по армии искусств” поэт говорит о необходимости создания нового искусства. Старые формы уже не соответствуют реалиям сегодняшнего времени. “Чтобы вывело республику из грязи”, надо “бросить ямб картавый”. Классическим языком невозможно теперь увлечь за собой толпу - улица не поймет тебя. С Пушкина началось обновление литературного языка. Он первый ввел в литературу разговорный, простой русский язык. В этом отношении Маяковского можно считать продолжателем традиций. Но он не только использовал “жаргон улицы”, Маяковский создавал новые, особые слова, которые были направлены на то, чтобы привлечь внимание, поразить толпу, вызвать в ней какую-то ответную реакцию, то есть любыми средствами поэт должен воздействовать на людей, главное - увлечь их за собой.

Маяковский призывал “пролетарских поэтов” перестать спорить по поводу того, кто из них более великий.

Разрежем общую курицу славы и каждому выдадим по равному куску.

Поэтам нужно объединиться ради общей цели и положить каждому свое “слово-кирпич” “в коммунову стройку”. Настоящего поэта не заботят ни слава, ни деньги. Он бескорыстно отдает себя и свой дар строительству нового устройства общества. Между “пролетарскими поэтами” не может быть разногласий, “ведь врагов много по другую сторону баррикад”.

Маяковский в своих произведениях критикует поэтов “чистого искусства”. Опять можно провести параллель с Некрасовым, который писал: 

Еще стыдней в годину горя 
Красу долин, небес и моря 
И ласку милой воспевать.

Маяковский осуждал поэзию, лишенную общественного звучания. В стихотворении “О поэтах” автор высмеивает тех, кто с трудом “вытягивает” рифмы, лишь бы был ямб и “образ классический”. На протяжении всего стихотворения Маяковский называет то, что делают такие поэты, пустяком, чернью, чем-то залежавшимся. Со свойственной ему издевкой поэт предлагает свой особенный рецепт создания “меланхолической нуди”: классики прокручиваются через мясорубку, затем сушатся, раскладываются на “липкой бумаге (для ловли мушиной)”, и через некоторое время все “готово к употреблению”. Автор снижает образ поэта и сам акт создания стихов, сопоставляя творческую деятельность с приготовлением кулинарного рецепта. Пища насыщает желудок человека, удовлетворяет его физические потребности. Поев, человек успокаивается, его тянет ко сну. Так и произведения “чистого искусства”, по мнению Маяковского, вызывают меланхолию и состояние безмятежности. Но сейчас необходимо другое искусство, другой поэт.

В наше время... 
тот писатель,
кто полезен...
кто напишет
марш и лозунг!

Маяковский многие свои произведения выполняет на социальный заказ, на злобу дня, так как поэт должен отражать интересы своего времени, своего класса. Стихотворение “Долой!” - посвящение западным братьям. Силу поэтического слова автор употребляет для выражения протеста против войны, к этому он призывает всех поэтов:

Поэтами облагороженная
война и военщина
Должна быть поэтом 
оплевана и развенчана.

Как бы итог своему творчеству Маяковский подводит во вступлении в поэму “Во весь голос”. Это произведение является и его программой, и его завещанием потомкам. В поэме “Во весь голос” поэт говорит о своей позиции и понимании назначения поэзии. Он “агитатор, горлан-главарь”, указывает народу истину. Труден путь поэта, он состоит из постоянных сражений и боев. Все силы художник отдает “планеты пролетарию”, но ничего не требует взамен. Его служение Родине бескорыстно.

Мне и рубля не накопили строчки.

И Маяковский надеется, что вечным памятником ему будет “построенный в боях социализм”. Таким образом, Маяковский, восприняв традиции русских поэтов в понимании своего назначения, по-новому пересмотрел цели поэтического творчества в связи с новыми потребностями общества.

ГОРОД В ТВОРЧЕСТВЕ В. В. МАЯКОВСКОГО

В XX веке поэты покидают уединенные дубравы и попадают в город. Поэзия становится городской.

Для Маяковского обращение к теме города было, кроме того, связано с футуризмом - искусством чисто городским.

Тема города подробно разрабатывается в дооктябрьском творчестве Маяковского.

Город Маяковского постоянно находится в движении, которое порождает неразбериху. Движение связано со звучанием: “На царство базаров коронован шум”; “Рыжие дьяволы, вздымались автомобили, над самым ухом взрывая гудки”. Смесь постоянного движения и звучание порождает эпитет: адище города.

Город Маяковского - это сплошное нагромождение вещей техники. На одном пейзаже сочетаются вывески, сельди из Керчи, трамвай, аэропланы, фонари, железо поездов. Вещи Маяковским оживляются (“в рельсах колебался рыжеватый кто-то”, “Лебеди шей колокольных, гнитесь в сидках проводов”).

Город душит искусство, и поэтому в городе Маяковского живут “братья писатели”, которые постоянно напуганы городом, что могут писать только про “пажей, любовь, дворцы и сирени куст”. Воплощением городского искусства становятся будущие вывески.

Город Маяковского кровожаден (“Туман с кровожадным лицом каннибала жевал невкусных людей”), он требует смертей. Отсюда - постоянный мотив смерти, который появляется и в метафорах Маяковского (“Где города повешены и в петле облака застыли башен кривые веси - иду один рыдать, что перекрестком распяты городовые”). Смерть в город приносит и война, причем это бедствие для всех городов (Ковно, Вена, Рим, Петербург). Город во время войны страдает (“Пальцы улиц ломала Ковна”).

Главный герой города - толпа, воплощение города. Толпа ужасна, город губит в ней все человеческое. В городе нет места отдельному человеку (“Сбитый старикашка шарил очки”), толпа делает его смешным. Тем более в городе нет места поэту, хотя поэт и вмещает в себя толпу, она не понимает его. Не было ни одного, который не кричал бы: “Распни, распни его!” Но пусть толпа знает только два слова (“сволочь” и еще какое-то, кажется - “борщ”), поэт должен “не слушать, а рвать их”. А так как толпа не принимает душу поэта, он вкладывает ее в вещи, одушевляя их (“Истомившимися по ласке губами тысячью поцелуев покрою умную морду трамвая”).

В городе нет места любви. Женщина если и любит, то не человека, а его мясо. Отсюда - “враждующий букет бульварных проституток”, публичные дома. Постоянно упоминается Вавилон - всемирный город блуда. Пошлая любовь связана с городской атрибутикой: “Женщины - фабрики без дыма и труб - миллионами выделывали поцелуи, - всякие, большие, маленькие, - мясистыми рычагами шлепающих губ”.

Город Маяковского - город капитализма, и это важно. Город “маячит в дымах фабрик”, растет, жиреет.

В стихах о городе Маяковский использует обычный прием изобразительности. “А в небо слипшиеся губы воткнули каменные соски” - о высоких домах и низком петербургском небе. Основные цвета в изображении города - ржавый, дымчатый, черный и кроваво-красный.

В стихах Маяковского появляется призыв: “Бросьте города, глупые люди!”, но поэт крепко связан с городом. “Город в паутине улиц” - вот декорация трагедии “Владимир Маяковский”, к нему же он возвращается и в “Облаке в штанах”, и в “Войне и мире”, и в “Человеке”.

Итак, с городом в дооктябрьском творчестве Маяковского все четыре его “долой” - “Долой вашу любовь!”, “Долой вашу религию!”, “Долой ваше искусство!”, “Долой ваш строй!”. Однако в изображении старого, обветшавшего города улавливаются многие традиционные темы, к примеру Блока и Достоевского (город блуда, город, душный для живых людей, город капитализма, город жестокости, город вещей). Разрабатывается и используется традиционная тема Петербурга - Петра. В стихотворении “Последняя Петербургская сказка” первый раз используется прием оживления памятника, но толпа гонит ожившего Петра на поле, и Петр оказывается “узником в собственном городе”.

Революция рушит старый город (“Лодкой подводной шел ко дну взорванный Петербург”). “Мы разливом второго потопа перемоем миров города”, - провозглашает Маяковский гибель старого города в стихотворении “Наш марш”. “Мы” - разрушающая и созидающая сила меняет город.

Все четыре “долой” воплощаются при сломе старого города и при строительстве нового города. Город стал социалистическим, в нем родилась новая великая любовь к Родине и народу, по городам идут “миллионы безбожников, язычников и атеистов”. Новое революционное искусство остается городским, оно выходит на его улицы. Старое - сметается (“Твоих шестидюймовок тупорылые боровы взрывают тысячелетия Кремля”), новое искусство оживляет город: “Улицы - наши кисти. Площади - наши палитры”. В поэме“150 000 000” Маяковский делает городскими привычные поэтические атрибуты: “Мы возьмем и придумаем новые розы - розы столиц в лепестках площадей”.

Старый город еще пока дает о себе знать. В нем остаются обыватели (“за зевакой зевака, штаны пришедшие Кузнецким клешить”), мещане, бюрократы, хулиганы. Город и после революции хранит в себе множество пороков, а потому поэт обращает на него и свою сатиру (“Мои прогулки сквозь улицы и переулки”).

Однако строятся новые города, над которыми “реет красный флажок”. И Маяковский рисует черты современного ему города - город техники, электричества, метрополитена, машин, новых заводов. Новый город “вскипает и строится”, но стройка только начата, и современный город - только преддверие того идеального “города-сада”, о котором мечтал поэт как о городе будущего.

ПОЭТИЧЕСКОЕ НОВАТОРСТВО В. В. МАЯКОВСКОГО

Маяковский выходит на поэтическую арену в сложный, переломный для России период. Атмосфера накалена до предела. Потопленная в крови первая русская революция, вихрь мировой войны заставляют людей усомниться во всех прежних ценностях. Они жаждут перемен и с надеждой смотрят в будущее. В искусстве, словно в зеркале, отражаются эти сложные общественные процессы. В этом один из секретов популярности футуризма с его откровенным отрицанием традиционной культуры, эпатажем мещанского быта, чуть ли не религиозным культом техники и современной индустрии и ее сверхчеловеческой мощи.

Маяковский видит “неизбежность крушения старья” и средствами искусства предвосхищает грядущий “мировой переворот” и рождение “нового человечества”. “Рваться в завтра, вперед!” - вот его девиз.

- Поэзия
- вся! езда в незнакомое.

Это незнакомое, непознанное становится предметом его стихотворчества. Он широко использует прием контрастов: мертвые предметы оживают в его поэзии и становятся более одушевленными, чем живые. Поэзия Маяковского с ее урбанистически-индустриальным пафосом противопоставляет образ многотысячного современного города с его оживленными улицами, площадями, гудящими автомобилями - картинам природы, которая представляется ему чем-то косным и безнадежно мертвым. Поэт готов расцеловать “умную морду трамвая”, он воспевает городской фонарь, который “снимает с улицы синий чулок”, тогда как луна у него - “дряблая”, “никому не нужная”, а сердце девушки безжизненно, как будто “выварено в йоде”. Поэт убежден, что новое слово можно сказать только по-новому. Маяковский - первооткрыватель, который владеет словом и словарем, как смелый мастер, работающий со своим материалом по собственным законам. У него свое построение, свой образ, свои ритм и рифма. Поэт бесстрашно ломает привычную стихотворную форму, создает новые слова, вводит в поэзию низкую и вульгарную лексику. По отношению к величайшим явлениям истории он усваивает фамильярный тон, о классиках искусства говорит с пренебрежением:

Берутся классики,
свертываются в трубку
и пропускаются через мясорубку.

Маяковский любит контрасты. Красивое уживается у него с безобразным, высокое - с низким: “Проститутки, как святыню, меня понесут и покажут Богу в свое оправдание”. Все его стихи носят глубоко личный характер, он присутствует в каждом из них. И это конкретное присутствие становится точкой отсчета, системой координат в безудержном потоке его воображения, где смещены время и пространство, где великое кажется ничтожным, а сокровенное, интимное разрастается до размеров вселенной. Одной ногой он стоит на Монблане, другой - на Эльбрусе, с Наполеоном он - на “ты”, а его голос (“орание”) заглушает громы.

Он - Господь Бог, который творит свой поэтический мир независимо от того, понравится ли кому-нибудь его творение. Ему все равно, что его намеренная грубость может кого-то шокировать. Он убежден, что поэту позволено все. Как дерзкий вызов и “пощечина общественному вкусу” звучат строки из стихотворения “Нате!”:

А если сегодня мне, грубому гунну,
кривляться перед вами не захочется - и вот
я захохочу и радостно плюну,
плюну в лицо вам,
я - бесценных слов транжир и мот.

Маяковскому свойственно совершенно новое видение мира, он словно выворачивает его наизнанку. Привычное предстает в его поэзии странным и причудливым, абстрактное становится осязаемым, мертвое - живым, и наоборот: “Слезы снега с флажьих покрасневших век”; “Прижались лодки в люльках входов / к сосцам железных матерей”.

Поэзия Маяковского говорит не только языком образов и метафор, но и широко использует звуковые и ритмические возможности слова. Ярким примером служит стихотворение “Наш марш”, где буквально слышится бой барабанов и мерный шаг марширующих колонн:

Дней бык пег.
Медленна лет арба.
Наш Бог бег.
Сердце наш барабан.

Маяковский изменил не только поэзию, но и прежнее представление о ней. Он стал рупором идей и настроений эпохи. Его стихи - “оружие масс”, он вывел поэзию из салонов на площади и заставил ее шагать вместе с демонстрантами.

“СЕРДЦА МОЕГО БОЛЬ”

Серые будни, мрачные, гробовые.

Пустые улицы, пустые глаза людей, дома, смотрящие пустыми глазницами мертвецов. Тишина. Лишь шорох теней по ночам. Забитые, бесцельные, обыденные жизни, прерываемые яркими вспышками кровавых бурь. С этим у меня ассоциируется начало века.

Его звали Владимир Маяковский. Он - рожденный бурями. Он возненавидел старое, серое, убивающее все живое в человеке, разрушающее все моральные и нравственные принципы, душащее любые мысли и мечты. Он пришел “строить и месть”, он пришел зажечь свет в темноте человеческих душ. 

Вашу мысль,
мечтающую на размягченном мозгу, 
как выжиревший лакей на засаленной кушетке,
буду дразнить об окровавленный сердца лоскут
досыта изыздеваюсь, нахальный и едкий.
У меня в душе ни одного седого волоса,
и старческой нежности нет в ней!
Мир огромив мощью голоса,
иду - красивый,
двадцатидвухлетний.

(“Облако в штанах”, 1914-1915)

Почему же Маяковский хотел уничтожить все старое и построить новое? Что же не устраивало поэта в старом, чего хотел он избежать в новом? Каким Маяковский видел будущее, что хотел видеть в человеке будущего? ... 

Маяковский ненавидел серость, общее равнодушие.

Послушайте!
Ведь, если звезды зажигают - - значит - это кому-нибудь нужно?
Значит - кто-то хочет, чтобы они были?
Значит - кто-то называет эти плевочки жемчужиной?

(“Послушайте!”, 1914) :

Очень часто людям нет никакого дела до звезд, равно как и до любой высокой материи; звезды лишь “плевочки” для большинства людей. Но есть кто-то, кто видит их красоту, кто называет их “жемчужиной”, кто не может без них жить. Этот кто-то не похож на других. Он несет свет людям. Ему нужно, чтобы звезды были, были обязательно, а затем спрашивает у кого-нибудь:

Ведь теперь тебе ничего?
Не страшно?
Да?!

Звездный свет прогоняет страх, который овладевает людьми в темную, беспросветную ночь. В мире есть те, кто стремится донести свет до человечества, свет не только звездный. Стремление нести людям свет - вот смысл жизни и предназначение творчества Маяковского.

Светить всегда, светить везде,
до дней последних донца,
светить - и никаких гвоздей! 
Вот лозунг мой - и солнца!

(“Необычайное приключение...”, 1920)

Маяковский хочет изменить этот мир, потому что он, как и миллионы других людей, одинок в нем. Нельзя жить в мире, где все покупается и продается: и любовь, и Бог, и совесть. Поэму “Облако в штанах” можно назвать ключевым произведением дореволюционного творчества поэта. Поэма состоит из четырех частей, из четырех криков “Долой!”: “Долой вашу любовь!”, ибо у меня украли любимую; “Долой ваше искусство!”, ибо оно не отражает реальной жизни, а показывает то, что хотите видеть вы; “Долой вашу религию!”, ибо ваш Бог продажный, его можно купить или продать, как в вашем мире, и “Долой ваш мир!”, ибо в нем нет места счастью и гармонии.

Революцию Маяковский принял на “ура”, заявив, что хочет строить социалистическое искусство. Особое значение поэт придавал слову, оно, по Маяковскому, самоценно. Поэт тщательно работал над языком, постигал законы стихосложения. Свидетельством тому служит его статья “Как писать стихи”. В своем творчестве Маяковский унаследовал традиции русской классической литературы, одновременно явившись поэтом-новатором, создавшим новый творческий метод. Язык поэта ярок и динамичен, богат неологизмами, профессионализмами, архаизмами и другими пассивными пластами речи. Язык поэта оригинален. Его оригинальность заключается не только в высоком качестве рифм (у Маяковского рифмуются все части речи), но и в особом акцентном стихе, которым написаны практически все произведения поэта. “Лесенка” Маяковского подчеркивает единство произведения, а множество сравнений, метафор и гипербол передает мысли и переживания поэта с наибольшей точностью. В творчестве Маяковский вывел для себя три принципа.

Первый - принцип “социального заказа”. Под ним поэт подразумевал то, что он должен сам внутренне понять и прочувствовать необходимость писать именно на ту тему, которая особенно актуальна и имеет общественное значение в данный момент. Когда страна воюет, тема поэта - война; когда страна строит, тема поэзии - строительство.

Второй принцип - это принцип отбора материала для творчества. Маяковский считал, что факт и только факт, а не вымысел должен стать предметом искусства.

И, наконец, третий принцип - принцип искусства - жизнестроения. Он стал определяющим в творчестве поэта. Подавляющее большинство русских писателей, изображая жизнь, стремились также воздействовать на нее. Автор “Слова о полку Игореве” призывал к единению русских князей. Пушкин страстно воспевал святую вольность. Толстой и Достоевский пытались возродить духовные и христианские ценности. Маяковский же влиял на действительность с помощью своих стихов. Напрямую вторгаться в жизнь с целью изменить ее к лучшему - вот задача искусства, по мнению Маяковского. Поэт - “ассенизатор и водовоз”, он выметает грязь и пошлость из жизни общества, внося чистые, как вода, мечты и мысли.

Маяковский один из первых увидел опасность, угрожавшую созданию нового общества, - мещанство и бюрократизм. Он понимал, что самое главное - не только изменить общество, но и изменить человека и его представления о морали и нравственности. Маяковский дал такую системную критику пороков, унаследованных новым миром от старого, какую в то время не всегда осмеливались давать даже противники советской власти. Поэт считал, что корень мещанства - в сытой тупости, ограниченности бытовыми рамками, в нечувствительности к чужой боли.

Лошадь на круп грохнулась,
и сразу 
за зевакой зевака,
штаны пришедшие Кузнецким клешить, сгрудились,
смех зазвенел и зазвякал: 
- Лошадь упала! - Упала лошадь! Смеялся Кузнецкий. 
Лишь один я голос свой не вмешивал в вой ему.
Подошел
и вижу
глаза лошадиные...

(“Хорошее отношение к лошадям”, 1918)

Зеваки смеются над упавшей лошадью, они не чувствуют боли и страданий животного. Лишь поэт видит глаза лошадиные, видит ее слезы. Поэт осознает, что “все мы немножко лошади, каждый из нас по-своему лошадь”, всем нам бывает в жизни трудно. Вопреки смеющейся толпе, лошадь встала - жизнь победила смерть. Эта маленькая победа вселяет в душу оптимизм:

... и стоило жить, и работать стоило

Чиновники, “будущие хозяева страны”, во всех их пороках изображены в стихотворениях “О дряни” и “Прозаседавшиеся”. Единственное, что беспокоит чиновников и мещан, - это их собственное благополучие.

И вечером . 
та или иная мразь, 
на жену,
за пианином обучающуюся, глядя,
говорит,
от самовара разморясь:
“Товарищ Надя! 
К празднику прибавка 24 тыщи.
Тариф.
Эх,
и заведу я себе тихоокеанские галифища,
что из штанов
выглядывать,
как коралловый риф!”

Когда же мещанин из теплой, уютной комнаты попадает в кабинет, он лишь имитирует трудовую активность. У чиновников нет времени работать: они заседают.

Исколесить сто лестниц. Свет не мил. Опять: “Через час велели прийти вам.
Заседают:
покупка склянки чернил Губкооперативом”.
Таким образом, бумажная работа губит любое живое дело, убивает любую инициативу.

Маяковский подводит итог своему творчеству во вступлении к поэме “Во весь голос”. Поэт напрямую обращается к потомкам. Он хочет объяснить людям будущего, в том числе и нам, почему он писал именно так - некрасиво, неэстетично, жестоко, почему так много его стихов создано на злобу дня. Не зря ли было отдано много сил по мелочам? Не проще ли было писать “красивую лирику”? На эти сложные вопросы Маяковский дает четкий, однозначный ответ: он писал об этом, потому что это было; он писал так, потому что так говорили люди его времени; он писал для того, чтобы избавить мир от его пороков и язв и приблизить будущее, хорошее и чистое, в которое он свято верил. Своими стихами Маяковский боролся с хамством, грубостью, хулиганством, с болезнями и врагами нового общества. Он отдал все свои стихи “до самого последнего листка” новому миру, не прося славы, отрекаясь от “бронзы многопудья” и “мраморной слези”.

Читая Маяковского, я часто задаю себе вопрос: “Отличается ли наше время от его?” Маяковский сумел почувствовать опасность, предвидеть болезни, угрожающие новому обществу, и предупредить о них своих современников и потомков. Поэт в свое время не был услышан, не был понят. Правительство не хочет учиться на чужих ошибках, оно делает свои! Вы, “хозяева страны”, посмотрите на себя! Ваши мозги обмякли и атрофировались. Вы думаете лишь о том, как бы побольше положить в свой карман. Посмотрите на окружающих вас людей - они безразличны ко всему на свете. Погруженные в свои проблемы, они не видят красоты мира, как и вашего обмана. Хватит кормить нас пустыми обещаниями! Принимайте решения, но сначала обдумывайте их. Вытащите страну из трущоб, скиньте с нее серое покрывало! Ведь вашим детям, внукам и правнукам придется в ней жить! Пусть та серость обывательства, которую так ненавидел Маяковский и которая унаследовалась нами, исчезнет. Пусть в будущем никто не сможет сказать, глядя на Россию: “СЕРДЦА МОЕГО БОЛЬ”.

перейти к началу страницы