Литература

Содержание раздела

Литература конца XIX - начала XX века

Готовые сочинения

ОБОБЩАЮЩИЕ ТЕМЫ ПО РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ XIX ВЕКА

“В РОССИИ КАЖДЫЙ ПИСАТЕЛЬ БЫЛ ВОИСТИНУ, И РЕЗКО ИНДИВИДУАЛЕН” (М. Горький)

XIX век по праву называют “золотым веком русской литературы”. Ни одна литература мира не дала за столь короткий срок такое количество произведений, затрагивающих самые разные проблемы русской действительности. Имена Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Тургенева, Толстого, Некрасова, Чехова и других великих художников слова составили гордость и славу нашей литературы, главная особенность которой заключается в ее теснейшей связи с освободительным движением в России. Основная проблема, рассматриваемая каждым писателем - это проблема освобождения личности, желание видеть человека свободным, раскрепощенным, независимым. С течением времени она решалась разными писателями по-разному. Но тем не менее каждый художник подходил к этой проблеме, исходя из своего мировоззрения. Индивидуальность - это совокупность тех черт, которые отличают определенную личность. Индивидуальность писателей XIX века проявилась в том, что все они были очень разными по складу ума, по характеру, каждый имел свою общественно-политическую позицию и в соответствии с этим подходил к проблеме освобождения личности, по-своему служил своему Отечеству. Индивидуальность личности отразилась в произведениях.

“Солнцем нашей поэзии” называют Александра Сергеевича Пушкина. Пушкин был очень ярким, жизнерадостным, оптимистичным человеком. Отсюда и своеобразие его поэзии и прозы. Он страстно хотел видеть человека свободным, своими произведениями звал на борьбу, призвал все силы отдать на благо Родины:

Мой друг, Отчизне посвятим Души прекрасные порывы!

В произведениях Пушкина и проявилось своеобразие его личности, связь его творчества с первым периодом русского освободительного движения.

Михаил Юрьевич Лермонтов вступил в русскую литературу на 15 лет позже Пушкина, но это небольшое различие во времени обусловило большое различие их произведений. У Лермонтова была очень тяжелая жизнь; то время мы называем временем реакции. Он очень ярко отобразил в своем творчестве настроения и думы своего поколения. Время не давало возможности личности раскрыться в полной мере. Вспомним слова Печорина: “Видно, было мне назначенье высокое, ибо я чувствую в душе своей силы необъятные”. Ответственность за судьбу поколения Лермонтов готов взять на себя; в стихотворении “Дума” вместо местоимения “они” он употребляет “мы”. Но скептицизм, Лермонтова никак нельзя рассматривать как пессимизм. Он верил в освобождение человека, а неприятие общества является его протестом. Служа Отечеству, Лермонтов указал на недостатки поколения, призывал к борьбе. Его индивидуальность проявилась и в новаторстве формы. “Герой нашего времени” написан кристально чистым словом, построен из отдельных рассказов, расположенных даже не в хронологическом порядке. Как личность и как художник, Лермонтов был по-настоящему индивидуален.

Теперь обратим свое внимание на писателей II периода освободительного движения. Иван Сергеевич Тургенев вовсе не был революционером, стоял на позициях либерального дворянства. Именно эта позиция стала причиной его разногласий с Чернышевским и Добролюбовым и ухода из журнала “Современник”. Но в своих произведениях Тургенев правдиво изобразил русскую жизнь, в частности проблему раскрепощения человека. Герой его романа “Отцы и дети” Евгений Базаров - свободная, независимая личность. И это было правдой, Базарова действительно мы можем назвать портретом поколения. С произведениями Тургенева вошел в литературу и тип прекрасного женского характера - тургеневские девушки, такие, как Елена Стахова из романа “Накануне” и Лиза Калитина из романа “Дворянское гнездо”. Тургенев - великолепный мастер пейзажа: сколько картин русской природы мы видим в его произведениях! Он правильно показал русскую жизнь, русские характеры, русскую природу. В этом и заключается его служение Отечеству.

Николай Гаврилович Чернышевский - современник Тургенева. Но его общественная позиция была совершенно иной. Яркая личность, Чернышевский был вождем революционной демократии.

Он написал программу действий революционеров - роман “Что делать?”, в котором дал ответы на вопросы о действующих силах революции, о вожде восстания, о людях, способных повести за собой, указал пути преобразования страны. В этом и заключается индивидуальность Чернышевского, его служение Родине.

Федор Михайлович Достоевский был далек от революционных взглядов, но его “больная совесть” не давала ему покоя. В своих психологических романах Достоевский исследует человеческую душу (они проникнуты гуманизмом и состраданием к человеку, сочувствием униженным и оскорбленным). Но в своих произведениях он отказывается от революционных путей борьбы, проповедует терпение и смирение. В финале романа “Преступление и наказание” мы видим в руках у Раскольникова Евангелие. В этом - слабость позиции Достоевского. Но для нас он все равно остается крупнейшим знатоком человеческой души, мастером психологического анализа. В чем-то близок Достоевскому Лев Николаевич Толстой, величайший русский мыслитель и художник слова, грандиозная личность. На протяжении своего жизненного пути он мучительно искал разрешения вопросов совести, добра и правды. “Чтобы жить честно, надо рваться, путаться, биться, ошибаться, начинать и бросать, и опять начинать и опять бросать, и вечно бороться и метаться. А спокойствие - душевная подлость”. Толстой был титулованным дворянином, но всю жизнь общался с крестьянами, с народом, призывал к самосовершенствованию. В конце жизни Толстой отрекся от своего класса. В своих произведениях он дал великолепные картины русской жизни; например, в романах “Война и мир” и “Анна Каренина” изобразил прекрасные человеческие характеры, такие, как Андрей Болконский, Анна Каренина, Наташа Ростова, Константин Левин, Пьер Безухов, Николай Андреевич Болконский и другие герои. Величие его таланта проявилось в обличении буржуазии в таких произведениях, как “Люцерн” и “Анна Каренина”. Это и есть проявление индивидуальности. Но слабость Толстого состоит в теории “непротивления злу насилием”, отказе от революционных путей борьбы. Горький сказал: “Толстой и Достоевский - два величайших гения, но однажды они оказали плохую услугу своему бедному, несчастному народу. “Терпите”, - сказал Достоевский. “Самосовершенствуйтесь, - сказал Толстой и добавил: Не противьтесь злу насилием”.

Великие проблемы поставлены литературой XIX века, и каждый писатель глубоко индивидуально, по-своему колоритно и глубоко пытался решать и решал эти проблемы. Жизнерадостное, неповторимо легкое и музыкальное перо великого Пушкина, благородная желчность строгого “судьи и гражданина” Лермонтова, прекрасные пейзажи Тургенева, высокая мечта подвижника Чернышевского об обществе будущего, проникновение в тайники человеческой души Достоевского, мощный талант Толстого - все это поражает и восхищает не только читателей России, но и всего мира. Индивидуальность каждого из художников слова определила то богатство, которое позволяет нам назвать XIX век “золотым веком русской литературы”.

ТЕМА РОДИНЫ В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ

Тема Родины традиционна для русской литературы, каждый художник обращается к ней в своем творчестве. Но, конечно, интерпретация этой темы всякий раз различна. Она обусловлена и личностью автора, его поэтикой, и эпохой, которая всегда налагает свою печать на творчество художника.

Особенно остро звучит тема Родины в переломные, критические для страны времена. Драматическая история Древней Руси вызвала к жизни такие исполненные патриотизма произведения, как “Слово о полку Игореве”, “Слово о погибели русской земли”, “Повесть о разорении Рязани Батыем”, “Задонщина” и многие другие. Разделенные веками, все они посвящены трагическим событиям древнерусской истории, полны скорби и вместе с тем гордости за свою землю, за мужественных ее защитников. Поэтика этих произведений своеобычна. В значительной степени она определяется влиянием фольклора, во многом еще языческим мироощущением автора. Отсюда обилие поэтических образов природы, тесная связь с которой чувствуется, например, в “Слове о полку Игореве”, яркие метафоры, эпитеты, гиперболы, параллелизмы. Как средства художественной выразительности все это будет осмысливаться в литературе позже, а пока можно сказать, что для неизвестного автора великого памятника - это естественный способ повествования, не осознаваемый им как литературный прием.

То же можно заметить и в “Повести о разорении Рязани Батыем”, написанной уже в тринадцатом веке, в которой очень сильно влияние народных песен, былин, сказаний. Восхищаясь храбростью ратников, защищающих землю русскую от “поганых”, автор пишет: “Это люди крылатые, не знают они смерти... на конях разъезжая, бьются - один с тысячью, а два - с десятью тысячами”.

Просвещенный восемнадцатый век рождает новую литературу. Идея укрепления русской государственности, державности довлеет и над поэтами. Тема Родины в творчестве В. К. Тредиаковского, М. В. Ломоносова звучит величественно, гордо.

“Зря на Россию чрез страны дальны”, Тредиаковский славит ее высокое благородство, веру благочестивую, изобилие и силу. Его Отечество для него - “сокровище всех добр”. Эти “Стихи, похвальные России” изобилуют славянизмами:

Твои все люди суть православны
И храбростью повсюду славны;
Чада достойны таковой мати,
Везде готовы за тебя стати.

И вдруг: “Виват Россия! виват другая!” Этот латинизм - веяние новой, Петровской эпохи.

В одах Ломоносова тема Родины приобретает дополнительный ракурс. Славя Россию, “сияющую в свете”, поэт рисует образ страны в ее реальных географических очертаниях:

Воззри на горы превысоки.
Воззри в поля свои широки,
Где Волга, Днепр, где Обь течет...

Россия у Ломоносова - “пространная держава”, покрытая “всегдашними снегами” и глубокими лесами, вдохновляет поэтов, рождает “собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов”.

А. С. Пушкину, в целом в своем творчестве отошедшему от классицизма, в этой теме близок такой же державный взгляд на Россию. В “Воспоминаниях в Царском Селе” рождается образ могучей страны, которая “венчалась славою” “под скипетром великия жены”. Идейная близость к Ломоносову подкрепляется здесь и на языковом уровне. Поэт органично использует славянизмы, придающие стихотворению возвышенный характер:

Утешься, мать градов Россия,
Воззри на гибель пришлеца.
Отяготела днесь на их надменны высь.
Десница мстящая творца.

Но вместе с тем Пушкин привносит в тему Родины и лирическое начало, не свойственное классицизму. В его поэзии Родина это еще и “уголок земли” - Михайловское, и владенья дедовские - Петровское и дубравы Царского Села.

Лирическое начало явственно ощущается и в стихах о Родине М. Ю. Лермонтова. Природа русской деревни, “погружая мысль в какой-то смутный сон”, развеивает душевные тревоги лирического героя.

Тогда смиряется души моей тревога Тогда расходятся морщины на челе, И счастье я могу постигнуть на земле, И в небесах я вижу Бога!..

Любовь Лермонтова к Родине иррациональна, это “странная любовь”, как признается сам поэт (“Родина”). Ее нельзя объяснить рассудком.

Но я люблю - за что не знаю сам?
Ее степей холодное молчанье.
Ее лесов безбрежных колыханье.
Разливы рек ее подобные морям...

Позже о похожем своем чувстве к Отчизне почт” афористично скажет Ф. И. Тютчев:

Умом Россию не понять, 
Аршином общим не измерить...

Но есть в лермонтовском отношении к Родине и другие краски: любовь к ее безбрежным лесам и спаленным жнивам сочетается в нем с ненавистью к стране рабов, стране господ (“Прощай, немытая Россия”).

Этот мотив любви-ненависти получит развитие в творчестве Н. А. Некрасова:

Кто живет без печали и гнева
Тот не любит отчизны своей.

Но, конечно, этим утверждением не исчерпывается чувство поэта к России. Оно гораздо многограннее: в нем и любовь к ее неоглядным далям, к ее простору, который он называет врачующим.

Все рожь кругом, как степь живая.
Ни замков, ни морей, ни гор... 
Спасибо, сторона родная,
За твой врачующий простор!

В чувстве Некрасова к Родине заключены боль от сознания ее убожества и в то же время глубокая надежда и вера в ее будущее. Так, в поэме “Кому на Руси жить хорошо” есть строки:

Ты и убогая, 
Ты и обильная, 
Ты и могучая, 
Ты и бессильная, Матушка-Русь!

А есть и такие: 

В минуту унынья, о родина-мать!
Я мыслью вперед улетаю .
Еще суждено тебе много страдать, 
Но ты не погибнешь, я знаю.

Сходное чувство любви, граничащее с ненавистью, обнаруживает и А. А. Блок в стихах, посвященных России:

Русь моя, жизнь моя, вместе ль нам маяться? 
Царь, да Сибирь, да Ермак, да тюрьма! 
Эх, не пора ль разлучиться, раскаяться... 
Вольному сердцу на что твоя тьма

В другом стихотворении он восклицает: “О Русь моя, жена моя!” Такая противоречивость характерна не только для Блока. В ней отчетливо выразилась раздвоенность сознания русского интеллигента, мыслителя и поэта начала двадцатого века.

В творчестве таких поэтов, как Есенин, Цветаева, звучат знакомые мотивы поэзии девятнадцатого века, осмысленные, конечно, в другом историческом контексте и другой поэтике. Но так же искренно и глубоко их чувство к Родине, страдающей и гордой, несчастной и великой.

ПУТЕШЕСТВИЕ ПО РОССИИ

Моя Родина, моя родная земля, мое Отечество...

... В жизни нет горячее, глубже и

священнее чувства, чем любовь к тебе.

А. К. Толстой

Русь! Отчизна моя! Россия! Могучая и величественная Родина! Как не любить твоих садов, полей и нив! Ведь ты необъятна и несравненна. Я люблю твои моря и реки, горы и равнины, бескрайние поля и нивы, города и села. Как приятно слышать нежные звоны колоколов старомосковских монастырей!

Россия! Сколько пришлось пережить тебе трудных дней, но ты выстояла, осталась гордой и величественной.

Это моя Родина. А что же представляла из себя Россия в девятнадцатом веке? Как там жили люди, строились города?

Благодаря поэтам, писателям, композиторам, художникам, нам легко воссоздать образ России того времени.

Девятнадцатый век - золотой век русской литературы и время расцвета культуры и искусства. Россия превратилась в могучую державу, укрепила свое экономическое положение.

Но судьбы нищего, обездоленного народа и стонущей под ногами ненасытных господ России не могли не волновать сердца и души прогрессивных людей того времени. Настоящие патриоты не могли сидеть сложа руки в том мире, где на черное говорили белое, где царили произвол, бесправие, ложь.

Я предлагаю начать наше путешествие по России девятнадцатого века со строк великого Пушкина. Все его творчество пронизано любовью к Родине, к русскому народу, верой в великое будущее Отчизны. Роман в стихах Пушкина “Евгений Онегин” Белинский назвал “энциклопедией русской жизни и в высшей степени народным произведением”. И как он прав: дело в том, что в романе сказано так много о жизни России, что, если бы мы ничего не знали об этой эпохе и прочитали бы только “Евгения Онегина”, мы все-таки узнали бы многое...

Поэт показал настоящую жизнь России, в том числе и дворянской. Среди обычных, заурядных, неинтересных людей встречались такие, которые стремились выйти из рамок обыденной жизни. Пушкин показал, что в России появились новые люди. Но они были “лишними” для своей эпохи, их не понимали.

А какой любовью наполнены стихотворения Пушкина о природе:

Под голубыми небесами
Великолепными коврами.
Блестя на солнце, снег лежит,
Прозрачный лес один чернеет.
И ель сквозь иней зеленеет.
И речка подо льдом блестит.

Разве можно вместе с поэтом не восхищаться красотой русской природы!..

Достойным преемником Пушкина был Лермонтов. Тема любви к Родине прошла через все творчество поэта. Свою любовь к России в стихотворении “Родина” он называет “странной”, но именно Лермонтов, как писал Добролюбов, “понимает любовь к Отечеству истинно, свято и разумно”. Тяжела жизнь “печальных деревень”, раскинутых среди степей и лесов. Однако поэт верит в силы народа, любуется его жизнью, его трудом.

На фоне величественной природы ярко встает перед нами образ народа...

Некрасов всю свою жизнь посвятил народу. Вся его поэзия пронизана ненавистью к “ликующим, праздно болтающим”, к бездельникам-угнетателям и великим уважением к труду, укрепляющему душу, воспитывающему. В поэме “Кому на Руси жить хорошо” поэт показал деревню, которую лучше его никто не знал. Русь представлялась ему не только “убогой”, но и “обильной”, “могучей”. 

Ты и убогая,
Ты и обильная,
Ты и могучая.
Ты и бессильная, Матушка-Русь!

Некрасов в народе разглядел не только “холопа примерного Якова верного”, но и людей иного склада - бунтарей, вроде Ермила, богатырей, подобных старому Савелию, сознательных борцов за народное счастье, как Гриша Добросклонов.

Как правдиво описывает Некрасов в стихотворении “Железная дорога” жизнь крестьян-строителей!

Мы надрывались под зноем, под холодом,
С вечно согнутой спиной,
Жили в землянках, боролися с голодом,
Мерзли и мокли, болели цингой.

При каторжных условиях труда русский крепостной крестьянин предстает перед нами носителем высоких моральных качеств, воспитанных в нем трудовой жизнью...

В эпопее “Война и мир” Толстой, великий мастер слова, показал патриотизм русского народа. Тяжелым было для каждого слово “отступать”. Ведь отступать - отдать врагу часть священной русской земли, оставить захватчикам родные села и деревни. Мы путешествуем по России вместе с героями эпопеи, восхищаемся красотой русской природы вместе с Наташей Ростовой, смотрим глазами Андрея Болконского на голубое небо и ветвистый дуб...

Во второй половине девятнадцатого века происходит формирование капиталистических отношений. В обстановке застоя и вырождения дворянского класса появляются Чичиковы. Изворотливые, пронырливые люди, пресмыкающиеся перед властью денег, они явились воплощением своей эпохи. Эпохи, которая стояла на переломе двух ступеней развития общества: устаревшего феодально-крепостнического и нового, зарождающегося- капиталистического. Давайте в бричке Чичикова продолжим наше путешествие. Из запыленного окошка можно увидеть необъятные российские просторы. Мы проезжаем города, села, восхищаемся дремучими русскими лесами, золотыми полями.

Как это великолепно!

Мне очень сложно понять, как в такой великой стране могут рождаться мерзкие и подлые люди, подобные Чичикову.

Как необъятна и несравненна наша Родина! Гоголь верил в счастье России и предсказывал ей великое будущее: “Эх, тройка! птица-тройка, кто тебя выдумал? знать, у бойкого народа ты могла только родиться, в той земле, что не любит шутить... Русь, куда же несешься ты?.. Чудным звоном разливается колокольчик; ...летит мимо все, что ни есть на земле, и, косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства”.

А как жило купечество в девятнадцатом веке?

Чтобы это узнать, давайте отправимся в город Калинов. Как там бесправна женщина! Она полностью подвластна мужу, свекрови.

В своих произведениях Островский показал жизнь “за высокими заборами, за тяжелыми замками”, где льются слезы женские, где творятся темные дела”.

Сонно из года в год текла жизнь города Калинова. Ничто, казалось, не могло нарушить ее спокойствия. И вдруг... Как! Бесправная, забитая женщина изменила мужу! Давайте уедем скорее из этого города, где так душно.

Катерина решила: лучше смерть, чем рабство в постылом доме. Так хочется помочь этой женщине, увезти ее из “темного царства самодуров”...

Передовые люди девятнадцатого века критиковали, обнажали недостатки русской жизни, но и гордились тем, что родились в такой великой стране.

Многое изменилось в жизни России. К сожалению, много в мире еще мерзости, гадости. Много подлых людей, которые отравляют жизнь простому трудовому народу. Но я верю, что придет время и на нашей прекрасной земле воцарится Мир, Дружба и Счастье!

Скоро ли придет оно; это время? Не знаю, но верю в великое будущее моей несравненной Родины. И мне очень хочется, чтобы все люди поверили в это.

Вот и кончилось наше путешествие по родному краю вместе с великими писателями России...

Разве можно не любить мою Родину и не восхищаться ею?!

ПУТЕШЕСТВИЕ ПО ПЕТЕРБУРГУ ДЕВЯТНАДЦАТОГО ВЕКА ВМЕСТЕ С А. С. ПУШКИНЫМ, Н. В. ГОГОЛЕМ И Ф. М. ДОСТОЕВСКИМ.

Петербург, Петроград, Ленинград, Санкт-Петербург - северная столица России, город на Неве с его прямыми улицами и широкими площадями, величественными дворцами и великолепными парками, город белых ночей - “Петра творенье”!

Обратимся к писателям и поэтам, воспевшим Петербург девятнадцатого века в своих произведениях. Первым, конечно, был А. С. Пушкин. В Петербурге воспитывался Онегин, в Петербурге страдал от бедности, снедаемый жаждой власти, славы и богатства Германн, в Петербурге сам Александр Сергеевич провел свои последние часы в доме на Мойке. Облик Петербурга рисуется Пушкиным с чувством патриотической гордости и восхищения, воображение поэта поражено невиданной красотой северной столицы, ее “строгим, стройным видом”, дивным ансамблем площадей и дворцов, Невой, закованной в гранит, белыми ночами. Но в поэме “Медный всадник” - это и город социальных контрастов и противоречий, отразившихся на злосчастной судьбе Евгения и его любимой Параши, ничем не защищенных от превратностей жизни и становящихся жертвами созданного, казалось бы, для счастья людей изумительного города. Пушкин создавал “Медного всадника” в ту же пору, когда Гоголь начинал писать петербургские повести. Свою поэму Пушкин тоже называет петербургской повестью. Автор решает в поэме проблемы Петербурга в историко-философском плане. Одна из основных идей произведения - мысль о том, что самодержавие, при Петре сыгравшее прогрессивную роль в развитии России, впоследствии превратилось в антинациональную силу, задерживающую всякое движение вперед. Во введении к поэме возникает величественный образ Петра-преобразователя, осуществляющего великое национальное дело - укрепление русского государства на берегах Балтийского моря “назло надменному соседу”. Петр выступает как покоритель самой природы, ее стихии, как воплощение победы культуры и цивилизации над дикостью и отсталостью, которая до того царила “на берегу пустынных волн”. Пушкин создает политический гимн могучей силе разума, воли и творческого труда человека, способных осуществить такое чудо, как возведение “из тьмы лесов и топи блат” великого и прекрасного города. С другой стороны, этот великий и прекрасный город становится могилой для “маленького человека”. Символ города, великолепный памятник Петра, самого любимого Пушкиным, самого почитаемого им самодержца, преследует самого Евгения, стремясь раздавить его:

... И во всю ночь безумец бедный,
Куда стопы ни обращал,
За ним повсюду Всадник Медный
С тяжелым топотом скакал.

Посетив современный город, постояв у памятника Петру, и теперь ощущаешь на себе величие, громаду и жестокость творения Петра. Недаром Пушкин писал: “Достойна удивления разность между государственными учреждениями Петра Великого и временными его указами... Первые были для вечности или, по крайней мере, для будущего, вторые вырывались у нетерпеливого, самовластного помещика”.

Противоречия Петербурга, его контрасты продолжаются в изображении города Н. В. Гоголем. “Наш девятнадцатый век, - писал он в “Портрете”, - давно уже приобрел скучную физиономию банкира, наслаждающегося своими миллионами в виде цифр, выставленных на бумаге”. Торжество “холодно-ужасного эгоизма”, меркантильный дух этих новых отношений пугают писателя. Гоголь мечтает о “красоте души человека”, о его высоком назначении. “Мы имеем чудный дар, - писал он, - делать все ничтожным”. Петербургский цикл Гоголя открывается “Невским проспектом”. Образ города дан здесь в контрастах. Невский проспект - символ петербургской жизни, “всеобщей коммуникации”, людского торжища столицы, где на первом месте стоят эгоистические интересы, где “жадность, корысть и надобность выражаются на идущих и летящих в каретах и на дрожках”, где царит пошлость. Блестяще-пошлое на Невском проспекте появляется после двенадцати часов. “В это благословенное время от двух до трех часов пополудни, - пишет Гоголь, - которое может назваться движущеюся столицею Невского проспекта, происходит главная выставка всех лучших произведений человека. Один показывает щегольской сюртук с лучшим бобром, другой - греческий прекрасный нос, третий - несет превосходные бакенбарды, четвертая - пару хорошеньких глазок и удивительную шляпку, пятый - перстень с талисманом на щегольском мизинце, шестая - ножку в очаровательном башмачке, седьмой - галстук, возбуждающий удивление, осьмой - усы, повергающие в изумление”. Прибегая к сатирическому приему, Гоголь не дает в своем описании Невского проспекта портретов и лиц, а показывает только движущиеся бакенбарды, галстуки и прочие внешние признаки, характеризующие безличность человека. Гоголь подчеркивает, что нет ничего человеческого, истинного во всем обществе, гуляющем на Невском проспекте. В современном Санкт-Петербурге, на Невском проспекте, толпится народ, продающий и покупающий, несущий и праздногуляющий, но ощущение гоголевской движущейся массы: бакенбард, галстуков и прочих внешних признаков и теперь характеризует обезличенность человека в современном бюрократическом мире. “Никакой резкой особенности! Никакого признака индивидуальности!” Как и герой повести петербургского цикла художник Чартков, который, стремясь к богатству, приспосабливается к вкусам заказчиков, становится ремесленником и губит свое дарование, так и современные градоправители, приспосабливаясь к вкусам имеющих деньги, сдают исторические здания, памятники старины и культуры внаем коммерческим фирмам под магазины американских и европейских товаров. Величественный город превращается в ряд “безжизненных модных картин”. Искусство обречено там, где царствует страшная власть золота. В повести “Портрет” реально подчеркивается торгашеский дух города, обнажены противоречия и нищета, населенные людской “дробью и мелочью” окраины Петербурга, куда “не заходит будущее”. Рельефно дана зловещая фигура ростовщика.

Тема ростовщичества и “маленького человека” в огромном давящем на него городе продолжается Ф. М. Достоевским. Туман, слякоть. Из угрюмого, враждебного неба льет дождь, или мокрый снег падает. Ветер воет в темноте. Летом жаркая духота стоит над землею, пахнет известкой, пылью, особенной летнею вонью города... Вот мир, в котором живут герои Достоевского. Живою тяжестью давят читателя его туманы, сумраки и моросящие дожди. Но вместе с Достоевским начинаешь любить эту тоску какою-то особенной болезненной любовью. Раскольников стоит на Николаевском мосту. Небо было без малейшего облачка, а вода почти голубая, что на Неве так редко бывает. Одна беспокойная и неясная мысль занимала теперь Раскольникова исключительно. Ему случалось, может быть, раз сто останавливаться именно на этом самом месте, пристально вглядываться в эту действительно великолепную панораму и каждый раз почти удивляться одному неясному и неразрешимому своему впечатлению. Необъяснимым холодом веяло на него всегда от этой великолепной панорамы. Духом темным и глухим полна была для него эта пышная картина... Дивился он каждый раз своему угрюмому и загадочному впечатлению”. Петербург Достоевского - город тягостный, мрачный. Это сумрачный, мучительный, враждебный человеку город. Это Петербург узких, тесных улиц, заселенных ремесленниками и нищими чиновниками. Город грязных дворов-колодцев, в которых разыгрываются повседневные трагедии. Для современного почитателя города Петербург Достоевского не представляет такой мрачной картины, которую наблюдаем мы в самих романах. Поднявшись в комнату Раскольникова, посмотрев на дворы-колодцы, мы не испытаем тех чувств, которые испытывают герои романа “Преступление и наказание”, но лучше начинаем понимать силу гения Достоевского, который при воплощении своей идеи использует такие художественные средства, что заставляют читателя видеть город глазами Раскольникова, Сони Мармеладовой, Свидригайлова и других героев.

Путешествуя по городу Санкт-Петербургу, невольно вспоминаешь страницы любимых произведений А. С. Пушкина, Н. В. Гоголя и Ф. М. Достоевского.

ИСТОРИЧЕСКАЯ ТЕМА В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ XIX ВЕКА (I вариант)

Интерес к истории всегда возникает особенно остро в период подъема национального самосознания. XIX век в русской истории как раз относится к таким периодам. В начале его с “Историей государства Российского” вошел в историческую науку Д. И. Карамзин. Он же обогатил русскую литературу романом “Марфа Посадница”. Мы не имеем, к сожалению, возможности познакомиться с историческим русским романом XIX века в полном объеме, так как многие произведения перечисленных выше авторов относятся к библиографическим рукописям, но, судя по доступным историческим произведениям А. С. Пушкина, А. К. Толстого, Н. В. Гоголя, можно сказать, что историческая тема развивалась в русской литературе XIX века на основе преодоления романтических представлений о роли сильной личности в историческом процессе. Идея просвещенной монархии, владевшая умами русских просветителей, была преодолена Пушкиным уже в драме “Борис Годунов”. Народ в этой драме “безмолвствует”, но отношение его к тем авантюристам, которые поочередно воцаряются в период смутного времени, молчаливо угрожающе. В “Капитанской дочке” А. С. Пушкин идет еще дальше. Он впервые в русской исторической повести выводит: главаря народного бунта Пугачева - выходца из простого народа - и доказывает, что невозможно дворянину соединить судьбу, свою с таким вожаком народного восстания. Пушкину и читателю Гринев близок тем, что он имеет твердое представление о дворянской чести и долге и не может быть предателем, как Швабрин. Однако ощущается близость Гринева и Пугачева в той глубине, которая потом станет предметом изображения Л. Н. Толстого. Гринев и Пугачев близки тем, что они обладают одинаковыми чертами русского национального характера: широтой души, неприятием предательства, твердостью убеждений, добротой (они оба долго помнят добро), стойкостью перед лицом опасности. Таким образом, Толстой не погрешил против исторической правды, когда в романе “Война и мир”сделал своих героев, будущих декабристов, близкими к народу в лучших проявлениях национального характера. Декабристы не отделяли в своем представлении интересов народа от интересов общенациональных.

Никогда не примкнул бы Гринев к Пугачеву еще и потому, что Пугачев, простой мужик, объявляет себя царем и его окружение копирует все черты царского двора, превращая их в карикатуру. Пушкину ближе другое: не бунт, подобный дворцовому перевороту, когда низший становится высшим, а более глубокое демократическое преобразование, предполагающее отсутствие царского двора вообще:

Самовластительный злодей.
Тебя, твой трон я ненавижу,
Твою погибель, смерть детей
С жестокой радостию вижу.

По сути дела, Л. Н. Толстой писал о том, о чем не успел написать А. С. Пушкин в неоконченном романе “Рославлев или русские в 1812 году”, задуманном как полемика с романом Загоскина, который носит такое же название. И Толстой, и Пушкин очень хорошо понимали, что в общем ходе истории отдельно взятая личность играет существенную роль только тогда, когда она обладает умением слиться с народом в стремлении к правде и справедливости, когда она вне зависимости от того, дворянин ли это или простой человек, нравственна. Особую нравственную ценность и для Толстого, и для Пушкина представляет чувство патриотизма. У Пушкина в романе “Рославлев или русские в 1812 году” Полина, как и Татьяна в “Евгении Онегине”, по-настоящему “русская душою”. Именно в ней проявляется истинный патриотизм, в противоположность остальному светскому обществу - “светской черни”, “обезьянам просвещения” - потомкам Корсакова и современникам графа Нулина, которым “любовь к отечеству казалась педантством”, которые “говорили обо всем русском с презрением и равнодушием”, а после начала войны сделались ура-“патриотами”. Аналогичную картину мы наблюдаем в романе Толстого “Война и мир”. Все те герои, которые ненавидят свет, скучают в нем, не принимают его, - все они подлинные герои, хотя и им свойственны заблуждения и иллюзии.

Преодоление романтизма в отношении к определению роли личности в истории в романе Толстого мы видим на примере Андрея Болконского, Пьера Безухова и других героев. В особенности ярко показывает писатель ничтожество Наполеона, который был кумиром князя Андрея и Пьера в начале романа.

В изображении Толстого Наполеон маленький, лысенький, со множеством неприятных физиологических подробностей: волосатая грудь, “жирные ляжки коротких ног”, “белая пухлая шея”, “широкие толстые плечи”. Его внешность - это не внешность героя, которым восхищались и восхищаются сейчас миллионы людей во всем мире. Хотя Наполеон вышел из бедной семьи, своим умом, своим мужеством добился всего: славы, почета, власти, и только за это он уже достоин уважения, Толстой считает по-своему. Для него Наполеон - позер, воображающий, что он делает историю, который ни на минуту не забывает об этом (особенно ярко это показано в сцене с портретом сына). Описывая сражения, которыми руководит Наполеон, Толстой уверяет нас, что он является лишь сторонним наблюдателем, что все происходит само собой. Писатель утверждает, что Наполеон (да и любой другой военачальник) не может руководить сражением хотя бы потому, что события происходят слишком быстро и стремительно, и он не может уследить за их ходом. Толстой потому так резко отрицательно изображает Наполеона, что он является для него олицетворением злых сил исторического процесса, когда в одной точке сконцентрировалась злая воля людей, идущих убивать, грабить и истреблять других людей. Сам ничтожный, он выражает ничтожество их устремлений.

Кутузов тоже никак не влияет на ход происходящих событий, но он концентрирует в себе силы добра, заставляющие всех людей сопротивляться силе зла, “нашествию французов”. Кутузов умеет так себя вести, чтобы препятствовать всему вредному и не мешать полезному. На Бородинском поле, когда одному из адъютантов пришло в голову вслух сказать о том, что французы теснят наши войска, Кутузов, хотя и знал, что это, возможно, так и есть, кричит на него раздраженно, понимая всю бестактность этого адъютанта, своим неуместным страхом сеющего панику. Толстой утверждал, что человек невольно делает историю. Чем бессознательнее он живет, тем больше он будет участвовать, в историческом процессе. На первый взгляд, Кутузов действует бессознательно, но его поступки всегда соответствуют общенародному духу. По мнению Толстого, он чувствовал “дух войска”, и именно этим обусловлено его умение направлять его туда, куда это нужнее всего в данный момент. Именно дух войска обусловил поражение под Аустерлицем и победу Бородинского сражения.

Но все-таки Толстой говорит, что не Кутузов выиграл войну и не Наполеон проиграл ее. Главное действующее лицо в истории вообще и в войне в частности - это человек, в душе которого преобладает либо доброе, либо злое начало. Историей движет лишь “совокупность воли масс”. Для подтверждения этой мысли автор показывает нам и простых людей.

Один из них - это капитан Тушин. В его облике нет ничего военного, есть даже что-то несколько комическое. Но именно его батарея решает исход Шенграбенского сражения, когда капитан принимает единственно верное решение. В палатке у командиров “Тушину... во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия”. Он не говорит, что не было прикрытия, что о батарее забыли, что эти орудия могли быть спасены лишь ценой многих жизней. Тушин не только не чувствует себя героем, но и не может отделаться от сознания вины. Скромность, внутренняя нравственная ответственность за все происходящее, по мнению Толстого, - одна из черт национального характера русского человека в его лучшем проявлении.

Однако на войне нужны и другие люди, такие, как Тихон Щербатый. Сначала он кажется самым лучшим партизаном, но оказывается, что он чрезвычайно жесток. Толстой считает, что без таких людей на войне не обойтись, но не они выигрывают ее. Можно предположить, что слияние воль именно таких людей, как Щербатый и Долохов, и вызывает захватнические войны.

По мнению Толстого, все бессознательно и постоянно творят историю, но истинные герои - это простые люди, не осознающие своего геройства.

Толстой полагал, что современники не могут оценить и понять в полной мере какое-либо историческое событие, что имеют на это право лишь потомки, что только они, осознав все последствия, могут вынести свой приговор. Самому же Толстому не важна история как таковая, ему важна психологическая, нравственная правота истории. Для него главное - открыть взаимосвязь истории и человеческого бытия. Он приходит к заключению, что отдельная личность не определяет хода истории, что главное действующее лицо - это “совокупность воли масс”, которая движет человечеством. Л. Н. Толстой сделал новый шаг в освещении исторической темы не только в русской, но и в мировой литературе.

ИСТОРИЧЕСКАЯ ТЕМА В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ (II вариант)

Для русского человека характерно внимательное отношение к истории своего народа. Мыслящие люди во всё времена стремились найти в прошлом ответы на вопросы, которые ставило перед ними настоящее. В русской литературе также большое внимание уделялось исторической теме. В этом смысле мне особенно интересна первая половина XIX века. В это время люди чувствовали себя причастными к великим событиям, вершившимся в мире, ощущали ход истории. Это настроение замечательно выражено в творчестве А. С. Пушкина, который не однажды обращался к истории. Его перу принадлежат такие произведения, как “Арап Петра Великого”, драма “Борис Годунов”, роман “Капитанская дочка”, а также целый ряд стихотворений, так или иначе затрагивающих тему истории, прошлого. В исторической теме Пушкина более всего интересовала проблема взаимосвязи человеческой жизни и исторического процесса. Человек и история - вот тема, которой посвящены пушкинские исторические произведения, как прозаические (например, в “Капитанской дочке” он хотел показать историю “домашним образом”, через восприятие героев), так и стихотворные, в которых ему удается удивительно лаконично и изящно выразить свое отношение к этому вопросу.

Как же отвечает Пушкин-поэт на вопрос о роли человека в истории? Вспомним строки из стихотворения “Была пора: наш праздник молодой...”, написанного к двадцать пятой годовщине Лицея:

Чему, чему свидетели мы были!
Игралища таинственной игры.
Металися смущенные народы,
И высились и падали цари.

Мы видим, что лирический герой стихотворения чувствует себя частью истории. Он - свидетель великих событий, и эта роль не менее важна и величественна, чем даже участие в них.

Стихотворение написано в 1836 году, но к таким мыслям поэт приходит задолго до этого. Впервые он ставит эту проблему в драме “Борис Годунов”. На ее страницах мы встречаем два подхода к роли человека в истории. Носителями этих позиций становятся отец Пимен и Григорий Отрепьев.

Первый избирает для себя роль бесстрастного свидетеля, второй - роль непосредственного участника истории. Гришка жаждет настоящей жизни, ему невыносимо быть запертым в монастырских стенах. Он хочет быть в гуще событий, хочет быть участником, а поэтому так страстно сетует на свою судьбу, обращаясь к отцу Пимену:

Как весело провел ты свою младость!
Ты воевал под башнями Казани,
Ты рать Литвы при Шуйском отражал,
Ты видел двор и роскошь Иоанна!
Счастлив! а я от отроческих лет
По келиям скитаюсь, бедный инок!
Зачем и мне не тешиться в боях,
Не пировать за царскою трапезой? .

На это Пимен отвечает:

Не сетуй, брат, что рано грешный свет покинул ты...

<...>

Я долго жил и многим насладился.
Но с той поры лишь ведаю блаженство, .
Как в монастырь Господь меня привел.

Пимен не стремится участвовать в событиях, он видит свое высокое предназначение в том, чтобы наблюдать за ходом истории и донести до потомков летопись дел “давно минувших дней”:

Исполнен долг, завещанный от Бога 
Мне, грешному...

<...>

Да ведают потомки православных
Земли родной минувшую судьбу,
Своих царей великих поминают...

Летописец Пимен возлагает на себя очень важную миссию. Он готовит суд истории. Записывая людские деяния, “добру и злу внимая равнодушно”, он сообщает потомкам правду о “темном” прошлом. Это понимает Григорий. Мысленно обращаясь к царю Борису, он восклицает:

А между тем отшельник в темной келье
Здесь на тебя донос ужасный пишет
И не уйдешь ты от суда мирского, 
Как не уйдешь от Божьего суда!

Григорий понимает величие Пимена, но все равно стремится на волю, к настоящей жизни. Его мечте дано осуществиться: Гришка убегает из монастыря в Польшу, собирает рать, ведет ее на Москву и в конце концов захватывает царский трон. Из “бедного инока” он становится “сильным мира сего”, обретает власть и величие. Ему представляются картины собственного могущества, он жаждет власти. Но, полюбив, Григорий вдруг понимает, что его цель, царский трон, теряет для него былую притягательность. В страстном монологе, обращенном к любимой им Марине Мнишек, Григорий говорит:

Что Годунов? Во власти ли Бориса
Твоя любовь, одно мое блаженство?
Нет, нет. Теперь гляжу я равнодушно 
На трон его, на царственную власть.
Твоя любовь... Что без нее мне жизнь.
И славы блеск, и русская держава?

Мы видим что для героев Пушкина, да и для самого поэта, человеческая жизнь, ее радости и горести важнее и дороже того мира, где “высятся и падают цари”. Пушкин видит как бы три пласта бытия. Во-первых, это мир обыкновенных людей, их частная жизнь с ее мелкими и крупными событиями. Во-вторых, это мир “власть имущих”, где кипят страсти и слишком часто льется кровь. И, наконец, в-третьих, - высший пласт, где вершится Суд Божий и Суд человеческий, иначе говоря, суд истории. К этому миру принадлежит Пимен, который ощущает мерную поступь Времени. В этом высшем мире существуют такие категории, как Истина, Время, История, Народ.

Проблема участия народа в великих событиях - одна из главных проблем “Бориса Годунова”. Пушкин, быть может, первым из писателей признал важную роль народа в истории. Н. М. Карамзин, которому поэт посвятил свою драму, рассматривал историю как цепь деяний князей и царей, отказывая простолюдинам во влиянии на ход событий. Пушкин же, напротив, указывал на причастность народа к историческому процессу. Говорит он об этом устами Пимена:

Прогневали мы Бога, согрешили:
Владыкою себе цареубийцу
Мы нарекли.

Это “мы” возлагает вину на весь народ, на каждого человека, стоявшего зимой 1598 года на Девичьем поле, когда Бориса Годунова избрали на царство. Виновны те, кто равнодушно и бездумно кричал “Да здравствует Борис!”, не разбираясь, праведного ли человека называют они царем. В начале драмы народ не заботится о судьбе царского трона: .

...то ведают бояре, Не нам чета.

Еще раз народ выступает на сцену в самом конце драмы, когда Самозванец входит в Москву и убивает семью Годунова. Сначала люди тоже ведут себя равнодушно, повторяя “Да здравствует Димитрий!” и “Да гибнет род Бориса Годунова!” вслед за боярами. Но в тот момент, когда новый государь обагрил свои руки кровью, народ уже не кричит бездумно “Да здравствует!”. Он безмолвствует, потому что уже произнесен Пименом его приговор: “...Мы... согрешили, потому что юродивый уже сказал Борису: “Нельзя молиться за царя Ирода - Богородица не велит”. Безмолвие народа означает пробудившееся в нем чувство ответственности за судьбу своего государства, чувство причастности к ходу истории. Пушкин доказывает нам, что человек - это важнейшее действующее лицо истории. Вспомним стихотворение 1836 года:

Вращается весь мир вкруг человека...

Для поэта очень важно личное участие в истории. Недаром в число действующих лиц “Бориса Годунова” он включил боярина Пушкина, видимо, своего предка. Автор чувствует связь с прошлым. Эта связь с историей осуществляется через предков, через родовую память. Пушкин очень внимательно и бережно относится к истории своего рода, гордясь и шестисотлетним дворянством, и тем, что по материнской линии происходил от Ибрагима Ганнибала, вывезенного Петром I из Африки. В творчестве Пушкина есть произведения, посвященные истории его предков. Это, конечно, и “Арап Петра Великого”, и стихотворение “Моя родословная”, в котором поэт обозревает весь род Пушкиных:

Мой предок Рача мышцей бранной
Святому Невскому служил;
Его потомство гнев венчанный,
Иван IV, пощадил.

Пушкин гордится независимостью своих предков:

Не торговал мой дед блинами.
Не ваксил царских сапогов...

<...>

В родню свою неукротим.
С Петром мой пращур не поладил
И был за то повешен им.

Отдавая дань уважения своим пращурам, поэт не пытается придать величия своей персоне за счет деяний предков. Он также горд и независим.

Я грамотей и стихотворец, -
Я Пушкин просто, не Мусин.
Я не богач, не царедворец,
Я сам большой: я мещанин.

Мы видим, что в истории для А. С. Пушкина важна прежде всего человеческая личность, взаимовлияние человеческой жизни и истории. Поэтому в своем творчестве он уделяет большое внимание судьбе человека на фоне истории.

Тему человека и истории Пушкин продолжил, написав “Капитанскую дочку”. В этом романе история показана через события частной жизни героев.

Такое понимание исторической темы характерно для русской литературы. Традицию Пушкина продолжили и Лев Толстой, и писатели XX века, показавшие, как сопрягается судьба конкретного человека с судьбой народа, страны, государства.

ТЕМА ВОЙНЫ В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ

Человек отличается от животного способностью мыслить и совершать поступки в соответствии со своим мнением. Однако его решения часто не совпадают с желаниями окружающих, что и является типичной основой конфликтных ситуаций. В этом случае человек оказывается перед выбором между соглашением и столкновением, а более сильное агрессивное начало заставляет его идти по очень эффективному пути морального или физического устранения противников. Этот процесс лежит в основании социального явления войн. Война является быстрым и жестоким средством разрешения идеологических, социальных, исторических, политических и религиозных конфликтов.

Войны между обществами и личностями ведутся не только в материальной, но и в идейной сферах жизни. Во время таких войн личность проявляет себя наиболее полно и многогранно, в ней происходит борьба идей и принципов, что традиционно привлекало и продолжает привлекать литераторов различных эпох.

Основоположником литературы идейных противостояний можно считать А. С. Грибоедова, который в своей комедии “Горе от ума” переводит состояние конфликта в идейную войну, где все средства хороши для морального подавления новых идей и мыслей Чацкого.

“Чацкий: ...Свежо предание, а верится с трудом;
Как тот и славился, чья чаще гнулась шея;...
Фамусов: ...Ах! боже мой! он карбонари!..
...Опасный человек!..
...Он вольность хочет проповедать!..
...Да он властей не признает!..
София: ...Он не в своем уме.” 

Чацкий идеологически побеждает противников, но эта победа стоит ему слишком дорого. Война двух миров не закончена, выиграно только одно сражение.

Сходный конфликт описан Тургеневым в романе “Отцы и дети”. Социально-идейная война поколений явилась типичной темой литературы этого периода. Разночинцы и дворяне борются за свои идеалы и за свое место в мире. Их споры затрагивают различные аспекты жизни: науку и культуру, экономику и сельское хозяйство. Павел Петрович Кирсанов, выразитель взглядов либерального дворянства, уважает личность, принципы, поэзию и искусство. Базаров отвергает все это. Его идеи несут разрушение и анархию в умы людей. Базаров умирает, но его идеи найдут отклик позднее. В его войне не может быть победителя, ибо она несет вред всем. Эта идейная война находится на грани между философскими размышлениями и реальными действиями.

Идейные войны и столкновения часто несут предпосылки войн материальных. На фоне грандиозных исторических событий происходят тяжелейшие баталии между инстинктами и принципами в умах героев. Так, князь Андрей Болконский, герой романа-эпопеи Толстого “Война и мир”, побеждает в себе эгоистические стремления и побуждения, побывав в Аустерлицком сражении. Так, Николай Турбин, герой “Белой гвардии” Булгакова, переоценивает свою жизнь и идеалы. Идейные войны несут “очистительный” характер. Их результатом обычно становится открытие героем новых истин, ценой за которые иногда бывает жизнь.

Безусловно, огромный пласт литературы изучает взаимовлияние и столкновение людских мыслей, но в основное, привычное понятие войны вкладывается не столько идейный, сколько материальный смысл. Каждая литературная эпоха создает свой типичный образ войны. Герои произведений о войнах несут типичные черты своих современников, события передаются в хронологическом по-, рядке. На страницах произведений появляются действительные исторические образы.

Эпоха романтизма принесла образ войны народной. В произведениях Пушкина “Полтава” и Лермонтова “Бородино” война являет героизм и мужество солдат, мудрость царя и полководцев. Произведения глубоко патриотичны, они поднимают национальное сознание и Дух.

...Но близок, близок миг победы.
Ура! мы ломим; гнутся шведы.
О славный час! о славный вид!
Еще напор - и враг бежит...
...Вот смеркалось. Были все готовы
Заутра бой затеять новый
И до конца стоять...
Вот затрещали барабаны И отступили басурманы.
Тогда считать мы стали раны.
Товарищей считать...

Произведения Пушкина и Лермонтова основаны на чувстве победителя после победы в войне 1812 года. Они носят историко-героический характер и не содержат глубокого психологического анализа героев. Однако тема Отечественной войны привлекла Толстого именно возможностью наиболее точно определить близость его героев к народу, что характеризовало соответствие человека идеалам автора. Любое историческое событие, по Толстому, является результатом неосознанного “роевого желания”. Война становится следствием необходимости перемещения народов с запада на восток и последующего противодвижения с востока на запад. В гущу этого движения он помещает своих героев, чтобы понять их, разобраться в их устремлениях. Война Толстого - “лакмусовая бумага жизни”. Толстой с доскональной точностью изложил исторические аспекты войны, снабдив их своими философскими комментариями. Его война 1812 года является историческим исследованием современника, потомков ее участников - будущих декабристов.

Литераторы XIX века исследовали тему войны в основном для изучения человека. С этой целью авторы брали различные исторические события и рассматривали их через призму человеческих взаимоотношений. Тема войны никогда не отдалялась от темы человека и его душевных исканий. Для наиболее яркого и полного раскрытия темы войны авторы использовали сюжетно-композиционные средства, красочные эпитеты и метафоры, но главным всегда являлась их способность за жестокостью, кровью и сражениями увидеть душу человека.

На протяжении всей своей истории человек проявлял редкостное стремление к самоуничтожению. Его жизнь всегда висела на волоске, и литература, создавая различные образы и ситуации, предупреждала его об опасности потерять в войнах не только физическую оболочку, но и ее содержание.

МОТИВЫ ЛИРИКИ А. А. ФЕТА В “ВОЙНЕ И МИРЕ” л. н. толстого

Лев Толстой познакомился с А. А. Фетом в середине пятидесятых годов, приехав в Петербург после участия в обороне Севастополя. Из всех петербургских литераторов, тепло встретивших Толстого как нового талантливого автора и героя Крымской войны (Некрасов, Гончаров, Григорович, Тургенев, Островский, Аксаковы, Чернышевский), Фет оказался ближе всех Толстому. Дружбу они пронесли через всю жизнь. Фет и его жена (М. П. Боткина) часто гостили в Ясной Поляне, Толстые навещали Фета. Между писателями велась интенсивная переписка, главную часть которой составляло обсуждение творческих замыслов.

Когда читаешь лирику Фета, поражаешься глубоко прочувствованной и переданной в ней атмосферой Ясной Поляны. Так, знаменитое стихотворение “Сияла ночь. Луной был полон сад...” было навеяно пением свояченицы Толстого, Татьяны Андреевны Берс. Особая музыкальная атмосфера Ясной Поляны всегда была сродни Фету, черпавшему в ней вдохновение. Музыка для Фета и для Толстого - не просто любимый вид искусства. Несмотря на известные слова Толстого о том, что музыка безразлична к этике, не нравственна и не безнравственна, а вненравственна, Толстой прибегает к каким-то особым, “музыкальным” характеристикам своих любимых героев, и не только в пору писания “Войны и мира”. Говоря, что Петя Ростов был музыкален так же, как Наташа, и больше Николая, Толстой дает не только характеристику музыкальных способностей братьев и сестры, но и целостную характеристику их внутреннего мира, способности, как сказал Фет, “любить” и “плакать”. Музыка Пети, которую он слышит в своем волшебном сне, - это предчувствие гармонии и любви во всем мире. Такова же и музыка, “тихая”, “шепчущая”, как бы пробивающаяся из иного мира, в предсмертных видениях и ощущениях Андрея Болконского.

Любимые герои Толстого в высшей степени одарены этой сверхмузыкальностью, даже независимо от того, умеют ли они петь или играть на музыкальных инструментах. Многозначительно сравнение князя Андрея, болезненно реагирующего на фальшиво-светское поведение Лизы, с музыкантом, услышавшим, фальшивую ноту. Настроение же Болконского, слушающего пение Наташи, совершенно совпадает с чувствами, выраженными в знаменитом фетовском “Сияла ночь...”. В более позднем произведении, “Живой труп”, Толстой показывает влюбленного в цыганское пение Федю Протасова как человека, для которого нестерпимым является сознание фальши в своих отношениях с женой и окружающими. В русской поэзии Фет был одним из наиболеемузыкальных поэтов, “поэтом-музыкантом”. Когда Тургенев говорил, что ждет от Фета стихотворения, последние строки которого надо будет передавать “безмолвным шевелением губ”, он не преувеличивал. Слова в поэзии Фета действительно переходят в ноты. Недаром так часты среди стихотворений Фета романсы и “мелодии”.

Не только музыкальное восприятие мира сближало Фета и Толстого. Их объединяло и особое чувство природы. Весной Фет всегда особенно остро чувствовал пробуждение жизненных сил природы, его весенние стихи не просто передают восхищение красотой мира, они своего рода моление творческим силам природы. В отличие от пушкинских осенних мотивов, весенние настроения Фета, может быть, менее философичны, но более ярки и непосредственны. Христианский праздник 9 марта (день Сорока мучеников) Фет встречает весьма не христианскими настроениями:

Какой восторг! .
Уж прилетели
Вы, благовестники цветов.
Я в поднебесье слышу трели
Над белой скатертью снегов...
И Сорок мучеников сами
Мне позавидуют в раю.

Лев Толстой и Софья Андреевна Толстая особенно любили это стихотворение. Каждую весну у Фета и Толстого шло в переписке оживленное обсуждение наблюдений над приметами весеннего воскресения природы. Толстой ждал от Фета присылки новых стихотворений. “Майскую ночь”, “Уж верба вся пушистая...” Толстой не мог читать без слез. Точность, зоркость поэтического видения Фета неизменно вызывала у Толстого восхищение. И конечно, откликами на лирику Фета наполнены не только письма Толстого, но и “Война и мир”, написанная в пору наиболее тесного общения с поэтом. Наиболее тонко чувствующие музыку герои Толстого наделены и необыкновенным чувством природы либо религиозным чувством. Таковы князь Андрей, Наташа, княжна Марья.

Параллель между такими стихотворениями, как “Одинокий дуб”, “Учись у них - у дуба, у березы”, и описанием весеннего дуба в “Войне и мире” напрашивается сама собой. Да и выводы писателей сходны - человек черпает в природе энергию, учится у нее переносить бури и холод жизни. Высказанное Наташей желание полететь вылилось в ощущение раскованности и даже некоторой потери “почвы под ногами” - она совершила роковой шаг, увлекшись Анатолем. Но без пейзажа лунной ночи в Отрадном “Войну и мир” невозможно себе представить, как и поэзию Фета без ощущения полета, без света луны и звезд.

На стоге сена ночью южной 
Лицом ко тверди я лежал
И хор светил, живой и дружный, 
Над мной раскинувшись, дрожал... 

Это ощущение готовой улететь к звездам Наташи, это мечты-князя Андрея на поле Аустерлица. Вспомним также Пьера в плену, ощущающего, что никто не в силах поставить предел его бессмертной душе. В стихотворении “Угасшим звездам” Фет говорит:

Может быть, нет вас под теми огнями,
Давняя вас погасила эпоха,
Так и по смерти лететь к вам стихами, 
К призракам звезд буду призраком вздоха.

Поэзия для Фета - “призрак вздоха”, а душа человека бессмертна, но не по-христиански, а скорее пантеистически растворяется во всем сущем. Таким же было и представление о душе Толстого, во всяком случае, близким к этому. Ведь и смерть князя Андрея христианские философынаходили недостаточно христианской, называя представления Болконского туманным “философским пантеизмом” (К. Леонтьев). Как бы то ни было, отмеченные параллели можно множить, а о лирике Фета, Тютчева, отчасти Некрасова, можно сказать, что вся она пронизанамотивами русского романа, вернее, вся она - вдохновительница прекрасных лирических страниц русской романистики второй половины XIX века.

“ПОЭТ В РОССИИ - БОЛЬШЕ, ЧЕМ ПОЭТ” (Е. Евтушенко)

Русская литература никогда не была только искусством. Поэты и писатели ощущали себя пророками, обличителями пороков общества и отдельных его представителей, борцами за “высокие нравственные идеи”. Особенно ярко это нашло свое отражение в творчестве Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого. В своих произведениях эти авторы подробно изучают внутренний мир людей, пытаются разобраться в сложных человеческих отношениях. Толстой и Достоевский доказывают, что люди, не имеющие высоких нравственных идеалов, не способны к духовному развитию. Таких персонажей писатели приводят или к смерти, или к краху всех их начинаний.

По мнению авторов, жить в человеческом мире, духовно совершенствоваться способны лишь те люди, которые строго соблюдают высокие нормы нравственности. Только такие герои могут любить по-настоящему. Только они способны познать истину.

Особенно ярко эти идеи нашли свое отражение в романах “Преступление и наказание” и “Война и мир”. В произведении Ф. М. Достоевского главный герой, Родион Раскольников, преступил основные нравственные законы жизни. Он попрал все моральные принципы ради того, чтобы возвыситься над людьми, стать вершителем их судеб. “Я захотел осмелиться...” Но сам Родион не осознавал своей трагедии. Раскольников был ослеплен идеей, как облагодетельствовать человечество: “Убей ее и возьми ее деньги, с тем чтобы с их помощью посвятить потом себя на служение всему человечеству...” Но он сам не заметил, как произошла подмена цели. На самом деле Раскольников хотел попробовать и узнать: “Тварь ли я дрожащая, или право имею...” На протяжении всего романа автор спорит с Раскольниковым, с его, наполеоновской идеей сильной личности, вседозволенности. Достоевский доказывает главному герою, что даже самое жалкое существо имеет право на жизнь, что нельзя руководствоваться только личными интересами, что, живя для себя, человек не может принести счастья другим. После совершения преступления Раскольников начинает испытывать душевные муки. Он не может забыть о содеянном. Это происходит потому, что у главного героя сохранилось еще такое человеческое качество, как способность к состраданию. Раскольников помогает пьяной девочке, глубоко переживает известие о замужестве сестры. А другой персонаж этого произведения, Свидригайлов, не испытывает душевных мук. Он совершил убийство, изнасиловал девочку, но смог простить себе это. Свидригайлов простил себе свои грехи, но даже он не живет счастливо. Его мучает страшное одиночество, пустота, которые доводят его до самоубийства. В романе Ф. М. Достоевского существует еще один персонаж, живущий только для себя, - Лужин. Его интересует только он сам. Ему нет дела до чужих проблем. Даже совершая, на первый взгляд, благородный поступок, женясь на Дуне, он преследует корыстную цель - распоряжаться женой, как ему захочется. Этот человек никогда не сделал ничего хорошего другим.

Лужин чем-то напоминает доктора Старцева из рассказа А. П. Чехова “Ионыч”. Оба эти персонажа преследуют одну цель - накопить капитал. Приобретая богатство, они оба теряют в себе человека. Если принципы Лужина могут привести в конце концов к теории Раскольникова о праве на преступление, то та же теория в своем развитии неминуемо должна будет выродиться в свидригайловщину, привести к полному моральному разложению личности.

В романе Л. Н. Толстого “Война и мир” мы тоже можем встретиться с людьми, для которых личное благо важнее всего. Одним из них является Наполеон. Этот человек поставил себе целью мировое господство и движется к нему, не считаясь ни с чьими интересами. Этот человек лицемерен, лжив, труслив Его духовное развитие .остановилось. Наполеон бросает армию, войска, чтобы спасти себе жизнь. Он страшен в своем стремлении к личному благополучию, потому что бросает в бой, на смерть целые народы! Но своей цели он не достигает. Все начинания Наполеона провалились. Этим автор доказывает направленность наполеоновских жизненных идеалов, показывает, что все начинания обречены на провал, а человек, принявший такую мораль, приходит к духовной смерти.

Таким образом, можно сделать вывод, что жить, руководствуясь принципами личной выгоды и вседозволенности, нельзя, так как это путь к духовной деградации.

По мнению писателей, только глубоко верующие, высоконравственные, добрые люди способны творить в этом мире; духовный рост возможен лишь тогда, когда человек отречется от всего личного, когда перестанет думать только о себе. Потому только через покаяние и осознание корыстности своих целей возможно возрождение Родиона Раскольникова и Андрея Болконского. Князь Андрей преклонялся перед Наполеоном. Он видел в нем великого человека. “Наполеон как человек велик на Аркольском мосту, в госпитале в Яффе, где он чумным подает руку...” Раненый Болконский видит только ничтожного, мелочного человека, который был его кумиром, на фоне высокого неба, олицетворяющий тот идеал, к которому должны стремиться все люди. Болконский осознает всю порочность своих идей и отрекается от них. “Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы... в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом...” С этого момента начинается его долгий путь к духовному выздоровлению. А для Раскольникова он начинается лишь в эпилоге романа. “Но тут уже начинается новая история, история постепенного обновления человека...” Но оно не было бы возможным без помощи Сони Мармеладовой. Она помогает Раскольникову духовно возродиться, она следует за ним повсюду, она жертвует собой, своими интересами ради него. Соня - олицетворение “высокой нравственной идеи”, душевной силы и красоты в романе “Преступление и наказание”. Вся ее жизнь направлена на то, чтобы помогать окружающим ее людям. Она продает себя, но на эти деньги живет ее семья, она едет за Раскольниковым на каторгу, чтобы помочь ему. Таким образом, можно сказать, что Соня - идеал автора. Она смогла выжить в этом мире благодаря своей глубочайшей вере, жертвенной любви, благодаря своей идее всепрощения.

В романе “Война и мир” идеалом для автора является семья Безуховых. Пьер Безухое, чистый, добрый, открытый человек, напоминающий иногда ребенка, не имеет никаких корыстных целей. Он никогда не действует ради собственной выгоды, он никогда не причинил никому зла. Пьер стремится видеть в людях только хорошее. Он даже в Наполеоне нашел хорошее качество - служение идее: “Я вижу величие души в том, что Наполеон не побоялся принять на себя одного ответственность в этом поступке”. Но вскоре он расстался с идеей величия души Наполеона. Пьер остается в Москве, чтобы убить французского императора, так как понимает, что Наполеон несет только зло. В плену Безухов встречается с Платоном Каратаевым, который помогает ему выжить в очень суровых условиях. Общение с Каратаевым возвращает Пьера к жизни, он находит “согласие с самим собой”. Безухов научился любить жизнь по-настоящему. Он понял, как важно сохранить независимость нравственного состояния от внешних условий жизни и спокойствие духа, несмотря ни на какие удары судьбы. “Чистым” называет его Наташа Ростова - это идеал женщины для Толстого. Она любит всем сердцем окружающий ее мир. Наташа живет только чувствами. Она постоянно ощущает потребность кого-то любить, поэтому, когда князь Андрей уезжает от нее, Наташа влюбляется в Анатоля Курагина. В конце романа мы видим, что Наташа полностью растворена в своем муже: она думает только о Пьере и семье, никаких мыслей о себе, только о муже и детях. Кроме того, Наташа - человек с сильно развитым чувством патриотизма. Когда французы подошли к Москве, она настояла на там, чтобы ее семья оставила свое имущество и отдала подводы для раненых. Нравственность, внутренняя порядочность, доброта, любовь, народное чувство, которое Наташа носит в себе, помогают ей и Пьеру выстоять, вынести тяжелые испытания.

“Высокой нравственной идеей” отмечены произведения и других русских писателей: Н. А. Некрасова, Н. Г. Чернышевского, А. М. Горького. Все они призывали к служению общественному долгу, к служению Родине, к свободе, к духовности, к высоким жизненным идеалам. Эти писатели и поэты внесли большой вклад в развитие литературы. Поэтому русская литература не имеет себе равных в мире до сих пор.

ТРАДИЦИИ А. С. ГРИБОЕДОВА В “ЕВГЕНИИ ОНЕГИНЕ” А. С. ПУШКИНА И “ВОЙНЕ И МИРЕ” Л. Н. ТОЛСТОГО

Пушкин, как современник Грибоедова, мог в “Евгении Онегине” откликнуться на “Горе от ума” непосредственно в аллюзиях и реминисценциях. Толстой же, рисуя дворянскую Москву начала века, мог использовать некоторые образы Грибоедова сознательно, но концепция автора “Горя от ума” при этом подверглась серьезному переосмыслению. Грибоедовские реминисценции у Пушкина и Толстого можно рассматривать в более узком и более широком значениях. К первому будет относиться непосредственный отзвук стихов “Горя от ума”. Ко второму - все, что вызывает воспоминание о “Горе от ума”, наводит на сопоставление с ним. Если для Пушкина характерны оба указанных момента, то для Толстого преобладающим будет второй. Это различие можно объяснить несколькими причинами. Во-первых, тем, что произведение Пушкина - стихотворное, а Толстого - прозаическое. Во-вторых, тем, что если для Пушкина характерно равноправие (а на раннем этапе даже преобладание) использования литературного материала наряду с материалом, взятым из самой жизни, то для Толстого как крупнейшего представителя русского реализма характерна ориентация на жизненный материал и критика “литературности”, под которую у него попал даже Шекспир. Кроме того, Грибоедов и Пушкин были современниками, а Толстой жил в другую эпоху. В “Евгении Онегине” и “Войне и мире” есть темы, на которые как бы падает отсвет грибоедовских тем. Прежде всего это относится к картинам московского общества. Наиболее ощутимы отзвуки “Горя от ума” в седьмой главе “Евгения Онегина”. Один из эпиграфов к ней прямо указывает на связь с грибоедовской комедией. Остановимся на смысле этого эпиграфа. Чацкий, оказавшись после долгого отсутствия в Москве, говорит: 

Что нового покажет мне Москва?
Вчера был бал, а завтра будет два.
Тот сватался - успел, а тот дал промах.

Все тот же толк, и те ж стихи в альбомах. Далее следуют слова, вынесенные в эпиграф, после чего идет монолог Чацкого, зло осмеивающего московских бар. Таким образом, эпиграф отсылает к сатирической картине Грибоедова и настраивает на тот же лад. И действительно, Москва, в которой оказывается Татьяна, поразительно напоминает Москву Грибоедова. Строфы седьмой главы “Евгения Онегина” буквально переполнены грибоедовскими реминисценциями.

Но в них не видно перемены, Все в них на старый образец

- приводит на память грибоедовский “все тот же толк”. “Те ж стихи в альбомах” - эта любимая струя “домашней поэзии” оборачивается у Пушкина элегией, которую готовит

Тане какой-то шут, прислонившись к стене,
А он все клуба член исправный

отсылает нас к словам Чацкого о Фамусове: .

Ну что ваш батюшка? все Английского клуба 
Старинный, верный член до гроба?

Ироническое упоминание “палаты Английского клуба”, где происходят “о камах пренья”, содержалось в восьмой главе первоначальной редакции “Евгения Онегина” и напоминало слова Фамусова о тех московских старичках, которые

И об правительстве иной раз так толкуют...
Не то, чтоб новизны вводили...
...а придерутся
К тому, к сему, а чаще ни к чему...

Старый граф Илья Андреич Ростов тоже был членом английского клуба и даже его старшиной. С Фамусовым его сближает не только это. Вспомним именины в доме Ростовых, когда граф, принимая визиты, повторяет слова благодарности и приглашение к обеду “с одинаковым выражением... всем без исключения и изменения”. Не напоминает ли это фамусовское

Я всякому, ты знаешь, рад.

Если вспомнить его же “перед родней, где встретится, ползком”, то легко увидеть связь этого момента с ласковыми встречами Тани на родственных обедах с хлебом-солью. В “Войне и мире” отозвалась строка Грибоедова:

Что за тузы в Москве живут и умирают!

Она как нельзя лучше передает все, что связано с “известным богачом и красавцем екатерининского времени графом Безуховым”! Употребил Толстой и само слово “тузы” как раз в этом значении. Описывая обед в английском клубе в честь Багратиона, Толстой отмечал: “Тузы, почетнейшие члены клуба, обступили вновь прибывших”. Если у Толстого грибоедовские образы оказываются лишенными сатирического оттенка, то Пушкин сохраняет его в своем изображении московских типов. В этом он следует за Грибоедовым и не скрывает этого. Упоминание в строфе ХIV седьмой главы тетушки княжны, мосье Финмуша, шпица заставляет нас вспомнить тетушку Софьи, “у которой воспитанниц и мосек полон дом”, шпица старухи Хлестовой, Гильоме, у которого были все шансы стать не только другом, но и мужем. Строфа даже по своему характеру очень напоминает монолог Чацкого, начинающийся со слов, вошедших в эпиграф. Для продолжения сравнения можно сказать о соответствии отрицательных типов.

Сам толст, его артисты тощи...
Семен Петрович так же скуп....
И так же ест и пьет за двух.
Книгам враг...
Иван Петрович так же глуп, .

Строка: “А я так за уши драла!” почти буквальное повторение слов Хлестовой о Чацком: “Я за уши его дирала”. Как чуждо московское общество Чацкому, так чуждо оно и Татьяне. Но у Пушкина “невинные беседы с прикрасой легкой клеветы” не занимают такого важного места в действии, какое отведено им у Грибоедова. Сатирическая сторона у Пушкина не заслоняет других сторон Москвы, в которой он замечает и памятники русской славы, и неповторимый архитектурный облик. Мысль Грибоедова о пустоте московского светского общества не оказалась чуждой и Толстому.

“Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой”, - говорит Борис Друбецкой и несколько раз повторяет эту мысль. В светском обществе есть свои авторитеты. Фамусов говорит у Грибоедова:

А дамы? сунься кто, попробуй, овладей;
Судьи всему везде, над ними нет судей. 
Скомандовать велите перед фрунтом! 
Присутствовать пошлите их в сенат!

Такая характеристика как нельзя лучше подходит к Марье Дмитриевне Ахросимовой, которую знала вся Москва и которую “все без исключения уважали и боялись”. Кроме важных лиц есть незаменимые, которые как бы олицетворяют само общество. Такую роль играет в комедии Загорецкий. Подобную роль выполняет в “Евгении Онегине” Зарецкий, эпизодический выход которого происходит во второй половине развития сюжета. Загорецкий появляется аналогичным образом.

Отмеченные случаи не исчерпывают всех реминисценций “Горя от ума”, но подтверждают факт влияния комедии Грибоедова на творческие поиски Пушкина и Толстого. Вполне уместно задать вопрос: какую роль играют грибоедовские реминисценции в рассматриваемых произведениях? Постараемся в этом разобраться.

Когда перед Пушкиным встала задача изображения московского общества в романе, он не прошел мимо опыта Грибоедова. Направленность комедии, видимо, оказалась близка к одной из частных задач, которые решал Пушкин. Использование им реминисценции из комедии Грибоедова можно рассматривать как средство создания наиболее лаконичным способом обобщенных образов периферийных героев романа/Читатель мог знать о них больше, чем сказано в романе, достраивая образ на основе его разработки в “Горе от ума”, как бы попадавшего в структуру романа. Подобное проникновение подтверждается следующей цитатой:

Он возвратился и пропал, 
Как Чацкий, с корабля на бал.

Пушкин сам однажды подал в положение Чацкого, прибыв в Москву после долгого отсутствия. Это могло усилить его восприятие комедии, которая была использована в его творчестве спустя несколько лет.

Если в “Евгении Онегине” память о “Горе от ума” увеличивает, как бы добавляет “глубину резкости” изображения за счет собственных элементов, то в “Войне и мире” отголоски комедии как бы сужают картину, напоминают о характерных положениях. Но у Толстого эти положения усложняются, становятся более жизнеподобными. Реминисценции у него получают характер отправных точек, за которыми следует всегда развитие их темы. Проанализировав грибоедовские реминисценции в “Евгении Онегине” и “Войне и мире”, можно сделать вывод, что усвоение опыта Грибоедова и отталкивание от его традиций было важным моментом в создании новаторских произведений русской литературы.

“ПИСАТЕЛЬ - НЕ СУДЬИ, А ЛИШЬ БЕСПРИСТРАСТНЫЙ СВИДЕТЕЛЬ ЖИЗНИ” (А. П. Чехов)

Самый надежный способ избежать короткого замыкания - никогда не прикасаться к проводам.

Джон Фаулз

Многие воспринимают писателя как представителя свободной профессии, пишущего от безделья и неспособности занять себя более серьезным делом, многие - как моралиста и обличителя пороков, другие - как беспристрастного, но необходимого “свидетеля жизни”. По сути, самым ранним письменным произведением, дошедшим до наших дней, является “Повесть временных лет” - хроника, написанная настолько беспристрастно и объективно, насколько это было возможно в XI веке. За 9 веков отношение к писателю и его роли в жизни общества менялось по мере его размышлений над этой проблемой. Две трети творчества хоть сколько-нибудь значительных и мыслящих авторов посвящено не описанию реальности, а осмыслению роли поэта и поэзии и их места в истории человечества, от которого сам автор видит себя отделенным талантом и “всеведением пророка”. М. Ю. Лермонтов в начале своего творчества видит себя не в роли судьи общества, но и не свидетелем его жизни. “Мне тварь покорна там земная // И звезды слушают меня”. Поэт видит себя большим посланником, отправленным на землю “провозглашать любви и правды чистые ученья”.

“Кто там мои расскажет думы? //Я - или бог - или никто!” - это приводит лирического героя Лермонтова и его самого к одиночеству, отчуждению и неприятию теми, кому он нес божественные истины. Его жизнь и талант, посвященный ей, пропадают зря, и он понимает, что “меж людьми ни раб, ни властелин”. И его главная ошибка (идти к ней всю жизнь, но важно все же осознать ее) в том, что Лермонтов, желая научить чему-то людей, “за толпою идет, хоть с ней не делится душою”. Важно не преследовать людей, выкрикивая громкие, по большому счету путаные слова, а отдавать им душу. С другой стороны...

А. С. Пушкин был не только философом и “пророком”, но и борцам против самодержавия и крепостничества. Он был не сторонним наблюдателем общественной борьбы, а другом и вдохновителем декабристов. Когда они были осуждены, “погиб и кормщик и пловец”, поэт был “на берег выброшен грозою”. Он получил возможность писать на свободе, продолжать борьбу и “петь прежние гимны”. Но, если декабристы заплатили жизнью за свое выступление, то в судьбе Пушкина это не оставит настолько глубокого следа, и вот он уже “ризу влажную свою сушит на солнце под скалою”. Он оказался беспристрастным свидетелем и получил возможность написать обо всем “грядущим” поколениям, но вот вопрос: не чувствовал ли он себя предателем, хотя бы и ради благой цели? (Дж. Фаулз).

Как отличить отдаление от событий времени для большей объективности от слабости и предательства?! С одной стороны, существуют писатели, навязывающие читателю свою точку зрения, ломающие чужую жизненную позицию и мировоззрение. “Будь он хоть сам Рембрандт, он не имеет права ломать чужую жизнь”? Но, может быть, это и есть сила характера, воля, гений! Яркий пример - Лев Николаевич Толстой. В своих произведениях он не доказывает, но указывает читателю, что верно, а что нет, что жизненно, и что приспособлено к жизни, а что временно и преходяще. Непосредственность, впечатлительность и живость Наташи Ростовой - все то, что привлекает в ней читателя, минутное. А простая жизненная истина - в ее способности и “должности” быть матерью. Не сочувствие должна вызывать в нас Анна Каренина, а жалость, ибо она пренебрегла своим долгом. Это - наперекор человеческим чувствам, но в соответствии с высшей моралью. В то же время Тургенев и Чехов с самого начала своего творчества не отождествляют себя со своими героями, а отделяют их от себя и, отвечая законам реалистической прозы, соблюдают неоднозначное отношение к своим персонажам.

Евгений Базаров, с одной стороны, призван доказать несостоятельность модного нигилизма, но, с другой стороны, вызывает симпатию и понимание. Как И. С. Тургенев в “Отцах и детях”и И. А. Гончаров в “Обломове” не демонстрируют читателю свои идеалы, но подталкивают его на поиск идеального в синтезе двух крайностей. Кажется, именно это имел в виду В. Г. Белинский, говоря об “истинно народных произведениях”: раскрыть глаза читателю на окружающую его и писателя в равной мере реальность так, чтобы он сам увидел в ней и в себе недостатки и в одиночку принялся за вечный поиск лучшего. “Люди, что деревья в лесу; ни один ботаник не станет заниматься каждою отдельною березой”.- это ошибка Базарова. Пусть каждый по-своему примет душу писателя, вложенную в произведение. Опыт и знание человечества не однородны, а состоят из ошибок и поисков множества. Возможно, объективно написанную книгу поймут лишь немногие, в то время как навязать свою точку зрения удастся лишь людям слабым волей, сильные же и мыслящие с презрением откажутся от чужой морали и суда. Способность видеть то, чего не замечают другие, не дает права судить и не лишает перспективы быть судимым самому. “Не судите, да не судимы будете”. Будем, но не современниками, возомнившими себя вправе...

Убеждения, метания, презрение, ненависть и гнев, - к чему все, если в конце жизни дано вдруг осознать ясное с самого начала: “В этой жизни умирать не ново, // Но и жить, конечно, не новей”. А все идеалы по сути своей ложны.

Может ли быть, что поэт “только лишь мечтатель”, а не “беспристрастный свидетель жизни”?

А. П. Чехов всем своим творчеством опровергает эти сомнения. Короткие рассказы, повести, пьесы, каждая составляющая их деталь - направлены на четкое изображение реальности, не всегда современной, но зачастую будущей. В рассказе “Палата № 6” или в любом другом, в монологах героев мы никогда не найдем конкретной авторской позиции. Социальный пейзаж, его “унылый, охаянный вид, какой у нас бывает только у больничных и тюремных построек”, антитеза больные-здоровые, больница-тюрьма помогает нам найти верное решение, подталкивают нас к этому поиску. Но Чехов слишком доверяет своему читателю, чтобы высказать ему свое однозначное отношение к им же вымышленным героям. В отличие от героев Чехова, герои М. Горького прямо высказывают свою позицию, звучащую как утверждение: “Все люди от рождения равны!”, “Образование - чепуха, главное - талант”. Это, наверное, правильно. Но это то, к чему Горький пришел путем своего жизненного опыта в условиях окружавшей его реальности. Вот почему его произведения скорее злободневны, чем историчны, лишены будущего и перспективы размышления. Произведения, мешающие читателю развиваться путем поиска. “Гнев и ненависть - роскошь, которую в наши дни мы просто не можем себе позволить”. Роль писателя слишком важна в контексте Вечности, чтобы он мог растрачивать себя на эмоции. Возможно, он “был рожден для счастья, для надежд, для вдохновений мирных”, но, выбрав себе стезю “беспристрастного свидетеля жизни”, он должен следовать ей во всем и до конца.

И. С. ТУРГЕНЕВ И А. П. ЧЕХОВ: ПРЕЕМСТВЕННОСТЬ ИЛИ НОВАТОРСТВО?

Чехова уже в самом начале его творческого пути упорно сравнивали с Тургеневым, и скоро эти сравнения стали своего рода общим местом как в отзывах критиков, так и в реакции читающей публики. Поэт А. Н. Плещеев писал о сборнике рассказов Чехова “В сумерках”: “Передо мной незримо витала тень И. С. Тургенева. Та же умиротворяющая поэзия слова, то же чудесное описание природы”. А. А. Андреева в письме к Чехову восторженно отзывалась о его “Доме с мезонином”: “Там столько тонкой поэтической прелести, такие тургеневские черты...” Чехова раздражало, что его хотят видеть непременно на фоне Тургенева. В разговоре с Буниным он сетовал на то, что его постоянно допекали “тургеневскими нотами”. Чехова, который понимал и отстаивал свою самобытность, удивляло, что ее не хотят замечать его современники: “Странно пишут обо мне. Никогда просто о Чехове. Всегда о Чехове в сравнении с кем-нибудь”.

Как же сам Чехов относился к творческому наследию Тургенева? Некоторые критики утверждают, что это отношение сводилось к тому, что Чехов старался преодолеть и даже пародировал художественные идеи своего предшественника, создавшего литературный стиль той фазы развития художественной литературы, которая ко времени Чехова завершилась. Чехов внимательно изучал наследие Тургенева, и многие тургеневские темы звучали в творчестве Чехова, получая подчас пародийное освещение, но в этом не было с его стороны никакого “злого” умысла. Ибо не по своей воле он вступил в полемику с Тургеневым, который дал глубокую картину русской жизни и обрисовал важнейшие типы своих современников, а сама русская жизнь, художником которой всегда был Чехов, потребовала от него продолжения и развития. И в этом он следовал как раз требованию Тургенева изображать “только жизнь - “куски жизни”, без интриги и грубых приключений”. За это Чехов и получил высокую оценку Толстого, который назвал его “художником жизни”.

Созданные Тургеневым типы уже не могли вобрать в себя всю многоликость новой России. На закате своей жизни Тургенев понимал, что необходимы писатели нового типа, которые и отобразят все происшедшие изменения. Чеховская Россия была населена уже не только сильно изменившимися рудиными и базаровыми, но и ионычами, душечками и сотнями иных типичных существ, которые не укладывались в прежнюю типологию. Поэтому Чехов, высоко оценивая тургеневские романы, понимает, что “нужно что-то другое”. При этом он обнаруживает преемственность с основным творческим принципом Тургенева, который говорил: “Я - в течение моей сочинительской карьеры - никогда не отправлялся от идей, а всегда от образов...” То же самое, только другими словами, утверждал и Чехов: “Живые, правдивые образы создают мысль, а мысль не создаст образов”. Оба писателя указывают на то, что их объединяет, на незыблемую основу - классический реализм, изображение жизни в формах самой жизни.

Чехов творил в эпоху расцвета литературы русского декаданса, яркие представители которого старались сделать Чехова “своим”, видели в нем “символиста” и даже родоначальника литературы XX века. Однако сам Чехов с иронией относился к таким попыткам, отстаивая свою связь с классической традицией, а Мережковского называл “парниковым растением”. Защищая классическую традицию, Чехов не мог просто продолжить дело Толстого и Тургенева, ему приходилось начинать все сначала, с новых оценок, а часто - переоценок достигнутого. Поэтому, не отказываясь от наследия Тургенева, он строго смотрит на него с определенной исторической дистанции и берет у него лишь то, что осталось жизнеспособным. Чехов, чуждый сентиментальности, подчеркнуто трезвый и сдержанный, спокойно наблюдал, как рушатся “дворянские гнезда”, как умирает старый уклад. В рассказе Чехова “У знакомых” (1898) он говорит о своем герое: “Эта поэзия отжила для него... Отжили и свидания в лунные ночи, и белые фигуры с тонкими талиями, и таинственные тени, и башни, и усадьбы”. Это подчеркнутое спокойствие, далекое и от злорадства, и от романтической грусти, особенно ощущается в пьесе “Вишневый сад”, где в “дворянском гнезде” вместо поэтичной Лизы Калитиной обитает заурядная, прозаическая Раневская, которая смешна своей наигранной лживой мечтательностью. Здесь перед нами взгляд не со стороны, а “сверху”, с некоей высоты, которая доступна лишь тому, кто настолько возвышен, что, по выражению Ф. Ницше, “смеется над всякой, трагедией - и на сцене, и в жизни”. Не случайно же Чехов назвал “Вишневый сад” комедией и был раздосадован и возмущен, когда ее трактовали как трагедию! Чехов-драматург не отрывался от настоящего, но настолько возвышался над ним, что самые мрачные коллизии - с точки зрения современников, слепо отождествлявшихся со своим настоящим - теряли свой трагизм.

Чехов создал целый мир, населенный сотнями персонажей. Немецкий писатель Томас Манн писал: “Все его творчество - отказ от эпической монументальности, и тем не менее оно охватывает необъятную Россию”.

перейти к началу страницы