Литература

Содержание раздела

Литература XX века

Готовые сочинения

РЕЦЕНЗИЯ НА ПОВЕСТЬ В. ТОКАРЕВОЙ “Я ЕСТЬ. ТЫ ЕСТЬ. ОН ЕСТЬ”

Виктория Токарева отличается от всех современных российских писателей прежде всего тем, что ее повести и рассказы наполнены жизнью, как комната наполнена музыкой, когда включаешь магнитофон. Когда читаешь ее произведения, создается впечатление, что все это происходит в соседнем доме, что у людей просто нет занавесок на окнах и ты, сидя вечером у окна, досконально изучаешь их жизнь, наблюдаешь и вглядываешься в их судьбы. Повесть “Я есть. Ты есть. Он есть”, по которой был снят одноименный фильм, - одно из тех произведений, в котором так искусно сплетаются жизненность и необычность. Между строк читается название: “Я есть. Ты есть. Мы есть”. Больше ничего не надо. Мать счастлива, что есть сын, сын счастлив, что у него есть жена и что его жена есть. Люди, бескорыстно любящие друг друга, сплетаются в треугольник из-за ревности, назревает конфликт. Главной героиней является Анна, сорокапятилетняя женщина, и читатель видит мир ее глазами, хотя Токарева пишет от третьего лица. Анна преподает французский язык в обычной школе: Je suis. Tu es. Il est.. Я есть. Ты есть. Он есть. После смерти мужа в ее жизни никого не осталось, кроме одного сына Олега, который, несмотря на то что уже достаточно взрослый, живет с ней и не женат. Мать страшно волновалась, если сын задерживался после работы (а работал он хирургом), больное воображение рисовало страшные картины его гибели от СПИДа, от рук пьяных приятелей или под колесами шального водителя. И вот посередине одной из тех бессонных ночей Олег появляется в обнимку с белокурой красавицей. Ирочка, маленькая, хрупкая и хорошенькая, остается жить в их квартире, разрушая установившиеся традиции и не обращая никакого внимания на установленные правила. Чуть позже Олег заявляет Анне, что они с Ирочкой женаты и что он скрыл от нее свадьбу, потому что боялся материнского гнева.

“Обычно Олег целовал мать в щеку, но сегодня между ними висело пятьдесят килограммов Ирочки”.

Ревность ослепляет Анну, она грубит Ирочке, Олег тщетно пытается примирить любимых женщин, вставая на сторону жены, и, в конце концов, Ирочка собирает чемоданы и уходит. Вечером, после работы, Олег тоже забирает свои вещи и исчезает из жизни Анны. Жизнь становится бесцветной, пустой, холодной. Злость, депрессия, одиночество становятся неразлучными приятелями Анны. Но вскоре Олег возвращается убитый горем. Ирочка попала в аварию и стала инвалидом, представляла собой живой труп. Олег работал, и заботиться о девочке было некому. “Анна застыла в дверях и впервые за все время их знакомства испытала человеческое чувство, освобожденное от ревности. Это чувство называлось Сострадание. Сострадание съело ненависть, как солнце съедает снег”. Ирочка нуждалась в серьезном лечении: по капле лекарства каждые полчаса с шести тридцати до восемнадцати часов дня. Анна решила ее выходить. Капли съели ее жизнь. Все существование, складывавшееся в долгие месяцы, теперь крутилось вокруг капель, Ирочки и большой лохматой дворняги по имени Дик.

Но вскоре Анна научилась рано вставать, разговаривать с молчаливой женщиной и веселой собакой, дышать полной грудью, любить Ирочку. Жена сына, такая противная и ненавистная, стала самым близким и родным существом. Ирочка постепенно выздоравливала, начинала вновь осознавать происходящее. А Олег, так страстно любящий жену и мать, но уставший от жизни рядом с живой, не двигающейся “куклой”, заводит на работе любовницу. Женщина легкого поведения “заглатывает его с ботинками”, сынок все реже и реже появляется дома. Заканчивается повесть трогательной прогулкой Ирочки с Диком под окнами Анны - ее первой прогулкой после мучительных месяцев болезни: 

“Собака была большая, Ирочка слабая. Она заметила что-то чрезвычайно ее заинтересовавшее, резко рванулась, отчего Ирочка вынуждена была пробежать несколько шагов.

- Дик! - испуганно крикнула Анна, распахнула окно и сильно высунулась. Собака поджала морду, выискивая среди окон нужное. Анна погрозила ей пальцем. Ирочка тоже подняла лицо. Значит, услышала. Анна видела два обращенных к ней приподнятых лица - человеческое и собачье. И вдруг поняла: вот ее семья. И больше у нее нет никого и ничего”.

Эта повесть о женщине, бескорыстно пожертвовавшей месяцами своей жизни ради ненавистного ей человека, заставляет задуматься о великом чувстве самопожертвования, вдохнувшем жизнь в молоденькую, несчастную девушку. Повесть о том, что в нашем жестоком современном мире, где каждый сам за себя и человек человеку волк, еще есть место высоким чувствам, пусть и выросшим на низменной почве ревности и злости. Характерной особенностью повести является то, что в ней нет идеально положительного или отрицательного героя. А ведь именно по такой схеме в основном сейчас пишутся произведения. Обычно с самого начала бульварного детектива можно безошибочно показать пальцем на “хорошего парня” и “плохого парня”. Дальнейшее деление героев происходит примерно так: враги “хорошего парня” и друзья “плохого”, и наоборот. Герои “Я есть. Ты есть. Он есть” многогранны и неоднозначны. В начале Анна выглядит злодейкой, портящей жизнь молодым. Но к концу повести отрицательным становится скорее Олег, повесивший жену-калеку на шею матери, а сам развлекающийся с женщиной на десять лет его старше. Но Токарева дает возможность читателю посмотреть на происходящее и глазами Анны, и Олега, и Ирочки. Каждого из героев можно понять. Треугольник - мать-сын-жена сына - встречается очень часто и в повседневной жизни. Токарева дает понять, что, несмотря ни на что, жизнь продолжается, что главное: я есть, ты есть, он есть, - а остальное приложится. Отличительной особенностью повести является стиль ее написания. Токарева смело использует сравнения, красочно раскрашивая ими образы основных героев. Характерно еще и то, что повесть написана в основном короткими, нераспространенными предложениями. Написание так просто и доступно, что эту повесть можно читать абсолютно всем. Настроение книги создает и то, что отсутствуют кровавая сцена аварии и сексуальные сцены, которыми так изобилуют современные книжки в мягких переплетах. Повесть кончается оптимистично, но неясно, что будет с героями дальше. Чем закончится любовная связь Олега на стороне? Выздоровеет ли Ирочка окончательно? Вопросы повисают в воздухе, но искренне хочется верить, что все будет хорошо.

Ведь над ними синее, чисто постиранное небо. И очень легко дышать.

РЕЦЕНЗИЯ НА ПОВЕСТЬ В. Л. СТРОНГИНА “ИГРЫ С САТИРИКОМ В ЭПОХУ ЗАСТОЯ”

Повесть “Игры с сатириком в эпоху застоя” входит в новую книгу писателя Варлена Стронгина “Двойник Сталина”. Все произведения автора, включенные в сборник, - будь то рассказ о репрессивном лагере “Двойник Сталина” или сюжеты более близкого нам времени, названного эпохой застоя (упомянутая повесть, рассказ “Письма академику Сахарову”), - объединяет одна главная тема: та внутренняя рабская несвобода, в которой долгие годы жило все наше общество и которую так мучительно пытается оно “выдавливать по капле” в наши дни. Книга вышла в свет в 1991 году.

В этой рецензии мне, к сожалению, не удастся охватить всю книгу целиком, я остановлюсь лишь на повести.

“Игры с сатириком в эпоху застоя” читаются достаточно легко, несмотря на свою документальность, так как писатель заключил произведение в художественные рамки. Повесть автобиографичная, в ней рассказывается о разочарованиях, испытаниях и трудностях, выпавших на долю самого автора. Конфликт повести очевиден: идеология подавляет творчество. Но Стронгин не вступает в открытую борьбу с системой. Может быть, это правильно, ведь не каждому дано совершить подвиг ради собственных убеждений, тем более что при этом необходимо жертвовать своей репутацией, карьерой или даже собственной жизнью и жизнью близких тебе людей. Наверное, поэтому Стронгин соблюдал творческий нейтралитет в застойные годы: не придумывал анекдоты, разоблачающие недостатки режима, не писал острых статей и рассказов.

Повесть состоит из пяти глав: “Родственник”, “Неизвестные фотографии юного Хазанова”, “Интервью в ресторане”, “Сибирский вариант” и “Прибалтика... Конец гастролей... Но...”, а также предисловия и послесловия.

Предисловие настраивает на серьезное чтение. В нем автор обобщил все то, что хотел сказать в своей книге: “Застой не означал окончание жизни, она продолжалась. Люди сеяли хлеб и покупали его за границей, люди варили сталь и стояли в очередях, занимались наукой и гоняли мяч, писали стихи и коррумпировались, брали космические рубежи и взятки, кто-то был честен, а кто-то жульничал, работая спустя рукава, и в результате страна отставала в развитии даже от других, прежде менее развитых стран, отставала экономически и духовно. Я не в силах установить, кого было больше - честных или вороватых, и не собираюсь что-либо обобщать. Я не считаю, что если один продавец - жулик, то все торговцы воры, тем более что в моем рассказе пойдет речь о работниках невидимого фронта, о которых мы знаем значительно меньше, чем о торговцах”. Я не случайно взяла такую большую цитату. В ней, на мой взгляд, отражена идея всего произведения, отношение автора к описываемым событиям (наряду с отрицательными сторонами застоя автор видит и хорошее, он объективно относится ко всем людям без исключения).

В первой главе Стронгин рассказывает о своем дальнем родственнике Нике, о его судьбе. В начале повествования перед нами предстает молодой человек, горячо любящий свою семью, чувствующий гордость за свою страну. Но он оказывается слабым духовно. Все сильнее его увлекает блестящая карьера, им овладевает тщеславие. В результате он предает не только своих коллег, но и семью, друга (самого Стронгина) ради продвижения по служебной лестнице. Ника часто рассказывал автору о своей борьбе с начальником, вернее, об “их” борьбе. Стронгин слушал его рассказы внимательно и наконец понял смысл этой борьбы: и сам Ника, и его соратники как ученые были несостоятельны, прекрати они свою борьбу, дай начальнику время и силы разобраться в их возможностях, то эта несостоятельность, некомпетентность сразу бы вылезла наружу. Автор возмущен его предательством и лицемерием и открыто пишет об этом: “Зато отношение к Нике резко изменил. И раньше он не вызывал у меня особых симпатий, а сейчас стал противен, и одновременно я ужаснулся, подумав, до какой низости должен дойти и опуститься человек, чтобы провести обыск у своего родственника”.

Во второй главе рассказывается о том, как отдыхали писатели, художники, артисты, в общем, интеллигенция, а отдыхали они под постоянным надзором чекистов. Главная героиня главы – молодая красивая девушка Оля. По заданию чекистов она должна была всюду сопровождать автора. Но она была не из тех, кто способен предать и писать доносы, поэтому, не выдержав напряжения, она спилась, а спустя некоторое время (видимо, боялись, что она проболтается) ее убили. Воспоминания о девушке на долгое время запало в сердце писателя, и воспоминание это чистое и доброе: “А Олю я потом вспоминал не раз, ее почерневшее после запоя лицо, а чаще другое - милое и интеллигентное, озаренное лучами коктебельского солнца. Как беззаботна и глупа бывает молодость! Пусть глупа, пусть беззаботна, лишь бы не была малодушной, корыстной и коварной”. В этом, на мой взгляд, и проблема, о которой Стронгин болеет всем сердцем. Девушка вызывает сочувствие автора, а ее убийца-чекист - омерзение и скорбь, что такие люди существуют, а наказание за них несут невинные люди (чекиста оправдали, а убийство повесили на ипподромного игрока).

В четвертой главе Стронгин описывает случай, который мог произойти практически с любым писателем в то время. Варлена Львовича пытались скомпрометировать, подсунув ему острый рассказ или заставив придумать пошлый анекдот. К тому времени Стронгин приобрел большой опыт в подобных делах, поэтому смог, избежать провокации. Главный герой этой главы - студент Дима. Именно он пытался подсунуть злополучный рассказ писателю. Но подлость он совершил не в единичном случае, он также писал доносы и на своих сокурсников. Таким образом, можно заметить сходство между ним и Никой. Мне кажется, что нельзя их однозначно осуждать, по-моему, они были лишь жертвами идеологии. Субъективное недоброжелательство автора по отношению к этим героям понятно: подлость тяжело ранила сердце писателя, а ведь известно: как аукнется, так и откликнется.

В третьей и шестой главах автор пишет о своих гастролях, о том, как ему приятно видеть доброжелательность зрителей, их реакцию на его тексты. Если сначала слежка за ним со стороны чекистов возмущала его, то после она кажется автору даже комичной, наверное, потому, что зрители для него гораздо важнее, и поэтому все свое внимание он сосредоточивает на них.

Затем идет послесловие: “Я счастлив, что застал времена, когда моральный климат страны меняется и гласность становится нормой жизни”. Доброта, уважение к человеку - суть всей книги. Книга серьезная и затрагивает серьезные проблемы: предательство и разложение личности, бескорыстной преданности автора зрителям.

РЕЦЕНЗИЯ НА ПОВЕСТЬ В. Л. СТРОНГИНА “КУСТОДИЕВСКИЙ МОРЯК”

Повесть “Кустодиевский моряк” была написана в конце 1997 года, а вышла в печать в 1998 году в сборнике под названием “Космические загадки Коктебеля”. Повесть является как бы летописью жизни одного человека. Зовут его Тимофей Иванович. Интересно построение рассказа. Автор начинает свое повествование не с детства Тимофея, а с того момента, когда он, будучи уже стариком, лежит в больнице. Причем болезнь его неизлечима. Тимофей Иванович испытывает очень сильные боли, поэтому ему все время делают обезболивающие уколы. В те короткие промежутки времени, когда боль после укола уходит, перед Тимофеем Ивановичем пролетает вся его жизнь. Он вспоминает о том, как был ребенком и жил в деревне Талашкино вместе со своими родителями. Его отец вместе с другими мастерами расписывал балалайки. У талашкинских мастеров была покровительница - княгиня Мария Клавдиевна Тенишева. “Она была одержима одной мечтой - показать красоту и самобытность русского искусства”. Поэтому она выделяла большие деньги на развитие промыслов в деревне. Эти мысли прерываются очередным приступом боли. И Тимофей Иванович опять оказывается в больничной палате. Ему опять делают укол, и он снова проваливается в свои воспоминания. На этот раз он вспоминает недавнюю встречу со своим внуком Петрушей, который некоторое время назад пел в музыкальной группе, но его оттуда выгнали, и он находит себе другую работу. Теперь Петруша работает в храме служкой. Тимофей Иванович никак не может понять, как же в его внуке могла произойти такая перемена. Ведь раньше Петруша и в Бога не верил, а теперь в храме работает. Потом оказывается, что никакой перемены в Петруше и не происходило, просто в храме платят больше и работа не пыльная”. Мне кажется, что этот эпизод отражает сущность нового поколения. Людям не важно, за что они получают деньги. Они стараются нажиться на всем, даже на церкви.

Новый приступ приводит Тимофея Ивановича в сознание. Очнувшись, Тимофей Иванович узнает, что его сосед по палате умер. Тимофей Иванович его долго жалеет, считая, что умерший был хорошим человеком, он даже успел с ним подружиться. Позже, вечером, к Тимофею Ивановичу приходит жена умершего соседа. От имени своего мужа она передает Тимофею Ивановичу альбом знаменитого художника. Его сосед узнал, что отец Тимофея тоже был художником и что Тимофея всегда интересовало все связанное с искусством.

Проходит какое-то время, Тимофей Иванович ложится на кровать и начинает просматривать альбом, вдруг он натыкается на картинку, на которой изображен молодой моряк, идущий под руку со своей девушкой. Тимофея Ивановича захватывает водоворот воспоминаний - ведь на этой картине он узнает себя в молодости и свою любимую - Тину. Он вспоминает, как когда-то служил механиком на корабле, и однажды, находясь в увольнительной на берегу, он зашел в маленький музей на набережной. Там он увидел портрет улыбающейся девушки и сразу влюбился в этот образ. Он никак не мог отойти от этой картины. Наконец, когда он все же собрался уходить, он заметил эту девушку в соседней комнате. Оказалось, что она была дочерью художника. Преодолев нерешительность, Тимофей заговаривает с ней и узнает, что ее зовут Тина. Влюбленные проводят все свободное время вместе, и однажды Тимофей узнает, что комиссар, с которым он знаком, хочет закрыть выставку отца Тины, так как он не нашел в его работах революционной тематики. Но Тимофею удается убедить комиссара в том, что красота нужна всем, даже революционно настроенной молодежи.

Как-то раз Тимофей был лишен увольнительной на берег за какую-то провинность. Из-за этого он не смог встретиться с Тиной. Через неделю, когда он приходит к ее дому, он обнаруживает, что Тина с отцом куда-то уехала. Тимофей очень расстраивается и бесцельно шатается по городу. Через какое-то время он встречает своего друга с корабля в сопровождении двух девушек и присоединяется к их веселью. В конце концов он изменяет Тине с девушкой по имени Валя.

После этого Тимофей не может найти себе места. Во время следующей увольнительной он мчится к дому Тины, но, увидев ее издали, не решается подойти к ней, считая, что ее недостоин, поэтому он возвращается на корабль. До конца своей службы Тимофей не встречался с Тиной. А когда время его службы подходит к концу, ему очень хочется встретиться с Тиной и остаться с ней навсегда, но чувство стыда не позволяет ему этого сделать. По совету друга он едет к девушке, с которой изменил Тине, и вскоре женится на ней. Но, несмотря на все это, Тину ему забыть не удается.

Уйдя из флота, Тимофей идет работать техником рефрижераторных вагонов на железной дороге. Он сам не знал, почему он решил работать на железной дороге. Возможно, потому, что, работая на железной дороге, он редко бывал дома, а может быть, сам того не сознавая, носился по стране за душевной теплотой и радостью, всюду искал Тину, свою единственную любовь, и боль от потери любимой не могли заглушить ни время, ни война, ни бесконечный стук колес”.

Несмотря на то что большая часть повести посвящена переживаниям Тимофея Ивановича из-за потери любимой девушки, автор уделяет не последнюю роль обозрению нравов и порядков жизни. Через небольшие отступления от главной сюжетной линии автор показывает свое отношение к нынешней системе, да и к прошлой тоже. В нынешней системе автора не устраивает то, что для большинства людей не осталось ничего святого. Люди стараются нажиться практически на всем, даже на церкви, как внук Тимофея Ивановича. Единственное, чего хотят люди, - это выжить, и не важно, какой ценой. Однажды Тимофей Иванович встретил своего старого сослуживца Лазуткина. Они долго говорили о жизни, потом Лазуткин гордо сказал, что получил медаль во время войны. Тимофею Ивановичу стало интересно, за что же Лазуткин получил медаль. Оказалось, что медаль ему дали за то, что он промолчал, когда должны были расстрелять солдата якобы за дезертирство. Лазуткин знал, что произошло на самом деле, и его слово должно было решить судьбу солдата. Но Лазуткин промолчал, потому что боялся, что его тоже могут расстрелять за соучастие, тем более что для командования было очень важно припугнуть солдат показной казнью за дезертирство, так как перевес сил был на стороне немцев и у солдат было достаточно оснований, чтобы бежать с поля боя. Несмотря на все это, Тимофей Иванович не понимал, как человек, совершивший такое, может жить с этим, да еще и гордиться.

В старой же системе автора не устраивало то, что людям не давали простора для творчества, поэтому многим одаренным личностям, которые могли бы творить для своей страны, пришлось уехать за границу. Основная масса людей была превращена в безликую толпу, которая слепо следовала за вожаком.

Лежа в больнице и осмысливая свою жизнь, Тимофей Иванович понимает, что сделал слишком мало в своей жизни. Когда лечащий врач говорит ему о том, что ему надо обязательно делать операцию, Тимофей Иванович понимает, что времени у него осталось слишком мало. Поэтому он просит врача отпустить его из больницы на неделю, чтобы сделать то, на что у него не хватало смелости всю жизнь. Спустя столько лет он решил разыскать Тину. Находит он ее в доме для престарелых. Оказывается, она всю жизнь ждала его и так и не вышла замуж.

Я искренне восторгаюсь этой женщиной, которая ждала своего любимого всю жизнь и при этом не стала любить его меньше. Она простила ему все, даже то, что он исчез, не объясняя причин. А он оказался слабаком, потому что не смог признаться в собственном проступке. Хорошо хоть, в конце жизни он нашел в себе силы сделать это.

После встречи с Тиной Тимофей Иванович возвращается в больницу. Во время операции ему кажется, что он попадает в рай. И там происходит интересный разговор с привратником рая. Тимофей Иванович не считает себя грешником, но привратник возражает, что участие в октябрьском перевороте, да и в гражданской войне - это большой грех. Но что он искупил его честной жизнью и покаянием перед святой женщиной, искренней любовью к ней. В конце концов Тимофея впускают в рай. И там он видит парящих над кущами людей со светящимися дивным светом прекрасными, благородными лицами, которые внезапно, время от времени, искажались страдальческими гримасами”. Затем он видит людей, которые вынуждены были эмигрировать из страны. Тут он внезапно приходит в себя и понимает, что остался жив. Он начинает размышлять, что же лучше: старый режим или новый. На этом повесть заканчивается. Автор оставляет читателю самому решить, что же лучше.

РЕЦЕНЗИЯ НА ПОВЕСТЬ Е. МАТВЕЕВОЙ “ИСТОРИЯ ОДНОЙ ЗЕЧКИ И ДРУГИХ З/К -З/К, А ТАКЖЕ НЕКОТОРЫХ ВОЛЬНЯШЕК”

Долгое время вопрос о любимой книге для меня оставался открытым. Многие произведения нравились, даже очень, но назвать какое-то из них любимым было бы слишком сильно. Но однажды мне попалась книга, как я думала, - одна из тех, что забываешь сразу после прочтения. Но, прочитав ее, я была просто потрясена, было невыносимо тяжелое чувство, заставляющее пересмотреть некоторые свои взгляды и устои. И каждый раз, когда я вновь беру в руки эту книгу, становится как-то больно и горько на душе, она потрясает меня с новой силой.

“История одной зечки и других з/к - з/к, а также некоторых вольняшек” - первое художественное произведение Екатерины Матвеевой - автора, прошедшего через сталинские лагеря. Прежде всего это произведение в жанре русской классической прозы, а не воспоминания, ограниченные одной- судьбой каторжанки. Это итог долгих раздумий, роман с художественными достоинствами, ставящими его в ряд редкостной для нашего времени литературы. Это зеркальное отражение нашего общества в ГУЛАГе и отражение ГУЛАГа в “вольной жизни”.

Послевоенные годы. Подмосковье. Девочка, только что окончившая школу и готовящаяся к поступлению в консерваторию, невинно осуждена по обвинению в соучастии в убийстве с грабежом. Человек, потерявший на войне отца и брата, имеющий на руках больную мать, оказывается в тюрьме.

Семь лет! Что означают семь лет, когда человек находится на пороге новой взрослой жизни, когда он своими руками создает свое будущее! Пропавшая молодость, разбитые надежды и мечты, потерян смысл жизни. Дальше пересылка этапом в Воркуту, где она сможет выступать на сцене “Речлага”. Пение - единственное, что у нее осталось, единственная отрада в жизни. Там были разные женщины: отпетые преступницы, для которых тюрьма - дом родной, “враги народа”, а также просто находившиеся на оккупированных территориях в годы войны. Там Надин срок казался детским, ведь большинство зечек уже не надеялась когда-либо оказаться на свободе. Надя, “политически устойчивая”, никогда не сомневавшаяся в правильности линии партии и правительства, начинает все воспринимать по-новому, уже имея опыт “горькой” жизни, уже испытав “прелести” каторжной работы в хлеборезке с утра до ночи, когда сил совсем не остается. Но, как известно, не бывает худа без добра. Среди таежных снегов, в застенках “Речлага” Надя встречает свою первую настоящую любовь. Красавец охранник, волею судьбы занесенный далеко на северо-восток, становится для нее смыслом жизни, заполняет ее разбитое сердце. В попытках добиться досрочного освобождения проходят пять лет, а дальше - свобода и мечты о счастье с любимым человеком. Но по суровым законам жизни белые полосы сменяются черными. Так и на этот раз. В день, когда Надя получила полную свободу и была вне себя от счастья, от руки беглого бандита погиб ее жених, погибла ее любовь, ее жизнь. Опять разбитое сердце, разбитые надежды и мечты, и остались силы только на крик. Возвратившись домой, она оказалась совсем одна. Мать умерла, родственников рядом нет, дом заняли соседи. “Вольный мир” стал для нее непонятен и жесток. Но жить надо, пусть нет ни сил, ни желаний. Она находит работу на стройке в Москве, готовится к экзаменам в консерваторию, пробуждается от “кошмарного сна”. Потом находит друзей, выходит замуж, учится пению. Это уже другой человек, но пять лет зоны просто так из жизни, из сердца не выкинешь, стену рокового прошлого, на которую всякий раз натыкаешься, просто так не сломаешь. Прошлое! Как сильно может страдать человек из-за совершенных ранее ошибок. Но судьба - штука странная и страшная, никогда не знаешь, что случится с тобой в следующий момент, как может измениться твоя жизнь.

Волею судьбы встречает наша героиня того беглого уголовника - убийцу ее жениха. Она уничтожает его, как болезнь, как бешеное животное, чтобы он не существовал больше, чтобы навсегда исчез с лица с земли. Надя была убеждена и свято верила, что не сама она, а Провидение шаг за шагом вело ее к исполнению этого предначертания. Оттого и не страшилась она людского суда, уверенная в том, что была лишь орудием в руках Высшего судьи. На смену ее недавнему унылому отупению к ней пришло чувство радостного освобождения, настоящей свободы! Стена рухнула!

Теперь началась новая жизнь, теперь она могла быть по-настоящему счастлива со своим мужем. Она знала, что он все поймет и простит.

Я считаю, что в образе Нади Михайловой автор отобразил свою трудную судьбу, а в образе окружающего мира - нашу страну в годину жестоких репрессий. Сколько душ загубили, сколько жизней искалечили! Далеко не все зеки оказались в конечном итоге так счастливы, как наша героиня. Каждая строка этого романа просто пропитана пережитой болью, страданием, но также талант автора позволяет почувствовать и редкие радости на фоне всеобщего бедствия. Здесь есть чему поучиться. В романе раскрываются вопросы не только политические и исторические, но и вопросы, затрагивающие человеческую душу, мораль. Как преодолеть все трудности, как выстоять перед лицом несчастий? На примере судьбы и борьбы Нади с нею можно многое узнать. Женщина всегда остается женщиной, даже после жутких условий, отношений и испытаний, даже окруженная злобой, жестокостью и несправедливостью. Человек может победить все.

Я считаю, что эту книгу можно читать множество раз, но она всегда будет открывать что-то новое, вновь и вновь потрясая и переворачивая наши души, надолго оставаясь в сердце.

РЕЦЕНЗИЯ НА РАССКАЗ Л. УЛИЦКОЙ “ДОЧЬ БУХАРЫ”

Рассказ Людмилы Улицкой был написан в 1994 году. Очень сильно поражает, что многие рассказы современности посвящены не сегодняшнему времени, а именно времени начала века, войне и послевоенному времени. События в рассказе происходят в конце мая сорок шестого года, когда люди еще не оправились от военных потрясений. Описывается бедная “архаическая и слободская московская жизнь, ячеистая и закоулочная”. После таких описаний читатель сразу погружается в простую и в то же время как-то угнетенную жизнь людей, в их проблемы.

В Москве много нищих и полуголодных, и резкий контраст возникает при появлении сына старого доктора Димы: во двор въехал “опель-кадет” и остановился возле калитки докторского дома”. Может быть, события рассказа несколько неправдоподобны, но здесь четко показаны возможные проблемы и беды героев. Так, например, сложно представить, что в Москву после войны можно привезти “красавицу” с Востока, однако впоследствии образ Бухары (так назвал Дима свою жену) вписывается в повествование, и черта между московской обыденностью и появлением девушки с Востока вскоре стирается.

Но после прочтения рассказа возникает очень тяжелое чувство.

Даже сейчас люди редко обращают внимание на нищих, инвалидов, которые встречаются им на улице. Лишь немногие люди действительно понимают беду конкретного человека и то - поверхностно, не подозревая, что же может быть у него в душе. Но если войти хоть на миг в этот мир, посмотреть на проблемы таких людей, то можно ужаснуться, закрыть лицо руками и сразу убежать оттуда.

Бухара родила Дмитрию дочь, которую они назвали Милочкой, но сразу же после появления ребенка в доме отец Димы увидел, что девочка была вялая, отечная, у нее наблюдалась мышечная расслабленность и полное отсутствие хватательного рефлекса. Уже после смерти отца Дмитрий отвез Милочку в Институт педиатрии, где доктор “провозгласил диагноз по тем временам редкий - классический синдром Дауна”. Конечно, сложно было выдержать такое потрясение, и скоро Дима оставил Бухару с дочерью и ушел к другой женщине. В этом он проявил свою невыдержанность, отсутствие силы воли, а может, он и не любил Бухару и его прельщала в ней только красота?

Но Бухара смогла достойно воспитать Милу: она водила ее в школу для отсталых детей, куда и сама устроилась работать. Она; сопровождала дочь везде, старалась научить ее как можно более:, разнообразным вещам: готовить, держать иголку в руках. Сразу после ухода мужа Бухара заболела и знала, что скоро умрет. Она - очень боялась за Милу, которая останется в этой жизни совсем од-¹ на, такая беспомощная. Бухара свозила дочь на родину и привезла оттуда травы и различных сухих фруктов. Она знала, что если будет пить отвар из травы, то проживет дольше, и всячески старалась не думать о том, что же будет дальше.

Еще одно затеяла мать Милы - выдать дочь замуж. Работая в больнице, она видела много больных и однажды увидела доброго старика, который пришел к ней со своим больным сыном. Позже старик узнал о намерении Бухары, и он не был особенно против. Сразу после свадьбы Бухара уехала на родину и там умерла, оставив Милу и Григория совершенно одних. Казалось бы, что жизнь для них была кончена, ведь они должны были скоро умереть, но они были счастливы. Здесь как-то невольно просыпается жалость. Григорий каждый день провожал Милу до остановки и встречал ее: они шли по улице, взявшись за руки, маленькая Милочка на каблуках, в девичьем розовом платье Бухары, и ее муж, большеголовый Григорий с поросшей пухом лысиной, оба в уродливых круглых очках, выданных им бесплатно, - не было человека, который не оглянулся бы им вслед”. Многие показывали на них пальцем и даже смеялись. Но они не замечали чужого интереса. Ведь сейчас есть множество здоровых, полноценных людей, которые могли бы только позавидовать их счастью!

РЕЦЕНЗИЯ НА РОМАН А. ЖИТИНСКОГО “ПОТЕРЯННЫЙ ДОМ, ИЛИ РАЗГОВОРЫ С МИЛОРДОМ”

“Иногда, чтобы приблизиться к жизни, нужно довольно далеко отойти от нее. И я не хочу спасательного круга с надписью “Правдоподобие”, когда под рукой Реализм в широком понимании этого слова.

- Реализм “без берегов”?

- Нет, с берегами, с руслом, с холмиками на берегу, со стадами коров, дающих реалистическое молоко, но чтобы река была широкой и живой - Волга, к примеру, а не прямая, как палка, Лебяжья канавка, - ибо нашу удивительную российскую действительность может вместить река разнообразная и не менее удивительная”.

Так в начале своего романа “Потерянный дом, или Разговоры с милордом” заявляет о своем творчестве ленинградский прозаик, поэт и публицист Александр Житинский.

Что такое потерянный дом или кто же такой милорд? Милорд - это английский писатель XVIII века Лоренс Стерн, поражавший современников мудростью, веселостью, бесконечной выдумкой, раскованностью письма. Житинский, называя Стерна одним из своих учителей, смело приглашает классика в соавторы. Присутствуя в романе то в виде 61-го тома из “Библиотеки всемирной литературы”, то переходя в конкретный образ, учтивый и ироничный милорд сопровождает повествование до самого конца. Под двойным углом зрения - автора и милорда - все происходящее в романе обретает совершенно особый объем.

Впрочем, и события, о который повествует книга, - тоже особенные. Как и в предыдущих произведениях (повести “Лестница”, “Снюсь”, “Хеопс и Нефертити” и других), Житинский ставит своих героев в обстоятельства неординарные, порой фантастические. В данном – улетает дом, кооперативный дом. Весенним вечером вместе со своими обитателями он снимается с фундамента и, взлетев ввысь, словно огромный дирижабль, переносится из района новостроек с улицы Кооперации на Петроградскую сторону, к Тучкову мосту. Там и оседает, перекрыв собой проезжую часть старой улочки. С этого момента все персонажи романа начинают существовать в новых условиях, с изумлением осмысливая случившееся и ломая головы над тем, как быть дальше.

И, как всегда у Житинского, его абсолютная фантастика разрабатывается затем в мельчайших достовернейших подробностях тем самым “реализмом в широком понимании”, о котором уже упоминалось выше. Кооператоры - так именуются жильцы потерянного дома - это самые обычные люди, из тех, кого увидишь в семье, на работе, в уличной суете. Обычные, но отнюдь не заурядные. У каждого - своя судьба, а за судьбой личной - наша общая судьба, общее наше время. Вот, например, суетящийся, талантливый, но душевно сломленный годами творческого застоя архитектор Евгений Демиле. Он стесняется своей фамилии, давно разочаровался в идеалах, расстался с мечтой создать прекрасное здание, где могли бы жить счастливые люди со всех концов земли, а также не слишком предан семье.

Дом, в котором у него крохотная квартирка для бытия, пожалуй, единственное, что еще ему служит опорой. Нодом улетает в неизвестном Демиле направлении, и архитектору нечем и незачем жить... За этой невеселой судьбой видится многое, и прежде всего участь целого поколения интеллигенции, которой предстоит преодолеть внутренний кризис и вновь обрести духовные силы.

А вот другой герой - майор Рыскаль, честный служивый, которому поручено опекать растерявшихся кооператоров. Майор - опытный организатор праздничных шествий, мастер направлять людские массы в нужные русла, он бескорыстно предан принципам и идеям коллективизма. Убеждения Рыскали - осознанное подчинение собственного “я” общему делу. Но, будучи тонким сатириком, Житинский отнюдь не издевается над своим героем. Он понимает, что и на таких характерах многое в жизни держится и будет держаться впредь, они не списаны временем.

Другие герои романа - такие же обыватели, чудаки, пенсионеры, дворники-поэты, сторожа-астрофизики, доморощенные философы и элегантные приспособленцы с “дипломатами” в руках. Житинский как бы создает в своем потерянном доме все наше переживающее новое становление общество, болеет за своих кооператоров, причисляя к ним и самого себя. Он желает им счастья, и пусть взгляд писателя на своих героев и окрашен иронией, но при этом начисто лишен снобизма. Вместе со своим соавтором - милордом - автор твердо уверен: на пути в будущее можно вынести все, “если знать зачем”. А знать, по мнению писателя, пора, потому что в недавнем прошлом “каждый год приносил успехи цинизму, и его чудище росло, как на дрожжах”.

РЕЦЕНЗИЯ ПО РОМАНУ О. ГОНЧАРА “ЧЕЛОВЕК И ОРУЖИЕ”

Мало у нас оружия, но самое верное, закаленное оружие в нас самих, в нашей воле, в наших судьбах...

О. Гончар

Роман Олеся Гончара “Человек и оружие” - произведение, в котором рассказывается о Великой Отечественной войне, но направлено оно против войн, против бессмысленной гибели лучшего, что есть на свете, - человека. Эта идея выражена в последних строках романа: “Даже погибая, будем твердо верить, что после нас станет иначе и все это больше не повторится, и счастливый человек, разряжая в солнечный день победы последнюю бомбу, скажет: это был последний кошмар на земле!”

Как всем участникам войны - этой и всех предыдущих, - хотелось верить, что она последняя, что над головами их потомков будет всегда чистое лазурное небо!

Какая страшная трагедия была для всего человечества, когда матери думают о том, что их детям лучше не родиться! Они хотят родить своих детей для радости, для счастья - вот для чего приходит человек в жизнь, вот для чего только и стоит рожать! Что же сделала с людьми война? Она в корне изменила их мировоззрение, их отношение к своему народу, земле, Родине. Они стали дорожить этим всем в сто раз больше. Но как же страшно, что все это человек осознает во время бедствий и войн! Герои романа - студенты-добровольцы Колосковский, Степура, Лагутин, комиссар Лещенко, рядовой Цоберябой и их товарищи, попавшие в самые тяжелые жизненные обстоятельства. На нашу Родину внезапно напали фашисты, советские войска отступают, неся огромные потери. Оружия мало, не хватает продовольствия, людей, но, несмотря ни на что, страна сопротивляется, нанося огромный ущерб врагу. Они верят, что когда-нибудь настанет день и они вот так же безжалостно будут попирать врага, уничтожать его города, поливать его землю его же кровью.

Роман начинается удивительно мирно и спокойно. “Еще никто ничего не знает. Еще все, как было. Еще, разбредясь с самого раннего утра по паркам и библиотекам, забравшись в опустевшие аудитории факультетов, склонились над- конспектами студенты - готовятся к последним экзаменам”. Тревожно повторяется слово “еще”, как бы предсказывая огромную трагедию, крушение этого спокойного мирка.

Главный герой романа - Богдан Колосковский. Красивый юноша с фигурой спортсмена, отважный, имеющий величайшую выдержку, которая поможет пройти ему сквозь многие трудности. У Богдана своя трагедия - его отец был репрессирован. Богдан не признает за отцом вины, он никогда от него не отречется. Из-за этого его исключили из комсомола. И вот теперь, после объявления чрезвычайного положения, он хочет идти добровольцем на фронт, но комиссия не берет его заявление. Он слышит слова: “Иди, продолжай учиться. Нам ты не нужен”. Это крах для Богдана. Но один военный, как бы поверя в его желание воевать, поверя в его силу, принял его заявление.

И вот Богдан со своими товарищами попадает в студбат, о котором все еще услышат. Первое свое задание он выполнил успешно. Сразу же на фронте он проявил себя с лучшей стороны, убив немецкого снайпера.

Друзья Колосковского - Степура и Духнович - сражаются тоже очень отважно. В первом же бою они все получили серьезные ранения, но зато они смогли остановить немецкие танки. Всех троих отправляют в госпиталь. Тут стоит упомянуть еще об одном студенте, который сначала вызвал у меня только неприязнь. Но война меняет людей, она коснулась и его. Еще в Харькове Павлушенко относился к Богдану с недоверием из-за репрессированного отца. Он всячески показывал свое неодобрение и неприязнь к Колосковскому. На днепровской переправе, где Спартак Павлушенко и Богдан Колосковский сражались бок о бок, он едва не погиб от бомбы. В госпиталь Спартака привезли контуженным. Ему перекосило скулу, а что еще хуже - он утратил дар речи. К таким испытаниям он не был готов. “Павлушенко до сих пор легко все давалось в жизни”. После контузии он смог многое сознать: как холодно и равнодушно обращался с товарищами и как был несправедлив к Богдану. В госпитале он встретил Духновича, но злая ирония судьбы не позволила ему высказать его мысли, попросить прощения. “Именно теперь, когда в сердце появилось что-то новое, человечное, теплое, чем он хотел бы поделиться с товарищами, - именно теперь контузия лишила его дара речи”. Нечто новое появилось в жизни Спартака - шахтерочка Наташа, которая ухаживала за ним. Он полюбил ее всей душою, и она ответила ему взаимностью.

Позднее, в выздоровбате, где Богдан и Спартак встретились вновь, они подружились. При прощании Богдан крикнул Спартаку: “Прощай, друг!” Это значит очень много.

Кроме военных действий, мужской дружбы, в романе также присутствует тема любви. У каждого студента есть возлюбленная. Богдан любит студентку истфака Таню. Она для него - самое дорогое, что только есть в жизни.

В конце романа есть несколько глав, в которых Богдан мысленно пишет своей Танюше: “Слышишь ли ты меня, Таня? Как часто я сдерживал свои чувства к тебе, скупым был на ласку, стыдился говорить тебе нежные слова, чтобы не казаться сентиментальным”. Этому человеку крайне тяжело сознавать, что он и его ребята находятся в окружении и что наверняка они все погибнут. В этих письмах есть такие слова, что если бы не было этой огромной любви, то, может быть, умереть было бы легче. Ведь себя он берег только для нее. “Но это - минутное, этому не верь. Любовь придает мне силы, помогает Переносить все”. Как ему, должно быть, больно! Нет, не за себя, а за этого хрупкого, нежного человечка, который ждет его и надеется на счастливое будущее.

Все студенты погибли. Духнович подорвал себя, спасая своих товарищей. Степуру потеряли в бою, когда занимали плотину. А Богдан? Ему, видимо, не суждено было выйти из окружения и встретиться с Таней. Он умрет с надеждой, что это все-таки последняя война. “Кто из нас погибнет в этих окруженческих степях? Может, всех нас ждет за тем вон бугром смерть? Или не в одних еще будем боях, и будем пропадать без вести, и будем пить воду из болот, и буДем гибнуть в концлагерях, оставаясь и там твоими солдатами, Отчизна”. Это не только слова Богдана. Это слова всех бойцов, которые сражались за нашу Родину.

РЕЦЕНЗИЯ НА РОМАН Л. БОРОДИНА “РАССТАВАНИЕ”

Роман “Расставание” Леонида Бородина построен вокруг идеи Бога. Его лирический герой - московский интеллигент - решает начать новую жизнь.

В произведениях Леонида Бородина - на рациональном, логическом уровне его проза сурово утверждает правоту христианской морали, а всей своей эмоциональной, чувственной плотью (то есть всем художественным, что есть в ней) буквально вопит о прелести греховной, безбожной, живой и свободной жизни.

Где-то в Сибири главный герой романа отыскивает попа Василия и его дочь Тосю, которая готова стать его женой. Эта семья - поп Василий и Тося - живет с Богом в душе, вокруг них особая атмосфера чистоты и любви, властно притягивающая героя. Но он не чувствует себя достаточно чистым, чтобы принять от судьбы такой подарок, он уезжает в Москву, чтобы привести свои дела - прежде всего душевные - в порядок. Бородин, описывая московскую жизнь своего героя, не жалеет иронии и сарказма на картины “трудов и дней” московской интеллигенции. Достается всем - диссидентам, журналистам, окололитературной и околотелевизионной богеме, даже оппозиционному священнику, чья фигура в сравнении с образом попа Высилия выглядит мелкой и суетной. Вся эта жизнь безбожна, бессмысленна, неблагообразна. Вся она осуждена и автором, и героем. Как чеховские сестры мечтали о Москве, так герой романа Бородина мечтает о сибирской глубинке, где живут Тося и поп Василий.

В конце концов два рационалиста - автор и его герой - без конца осуждающие рационализм - попадают в собственноручно устроенную ловушку. Из Сибири, где рядом с Геннадием была живая и любящая Тося, вся его московская жизнь казалась ему ясной, понятной и легко преобразуемой в нужном для очищения направлении. Приехав и столкнувшись с ее живым и непредсказуемым потоком, он безнадежно в ней запутывается, поскольку общение с Тосей наделило его способностью гораздо острее видеть чужую жизнь и воспринимать чужую боль, чем это было прежде. Арестовывают его сестру-диссидентку, и он не может уже сказать “допрыгалась”; его отец, отношения с которым были так просты и удобны, оказывается вдруг человеком ранимым и способным на неожиданные поступки; “халтура”, которую он раньше бы сделал с хладнокровным цинизмом, превращается в моральную проблему; любовница ждет от него ребенка, и этот факт перерастает свое бытовое содержание, предопределяет судьбу. Душевный переворот совершился, холодный рационалист стал живым человеком, теперь он ближе к Богу, чем когда бы то ни было. Однако цена всему этому - погубленная судьба Тоси, к которой герой уже не может вернуться. И вот, чтобы эта цена не показалась читателю чрезмерной, зачеркивающей все благотворные перемены в душе Геннадия, автору приходится идти на сомнительный с точки зрения человеческой, да и художественной логики ход. Он постепенно, страница за страницей, превращает живую и страдающую Тосю в абстракцию, в символ. Символу ведь не больно. И вот в апофеозе романа, в финальной сцене амбивалентного свадебного веселья появляется - в сознании героя - призрачное видение: танцующая Тося. И так уже написана сцена, что это ирреальное появление выглядит не напоминанием герою о загубленной Тосиной судьбе, а благословением его выбора. Но свершится ли выбор? Если все-таки Тося - живой человек, а не символ, то свершится лишь обмен одного зла на другое. И с Богом в душе и без Бога герой несет зло.

И если бы из этого зерна автор честно вырастил трагическую коллизию! Но пришлось бы признать, что жизнь сильнее и богаче самой высокой морали, и пойти на такое Бородин не может. Поэтому финал смазан; он мог бы быть многозначен, но он - увы! - всего лишь двусмыслен.

РЕЦЕНЗИЯ НА ПОВЕСТЬ В. Н. ВОЙНОВИЧА “ЖИЗНЬ И НЕОБЫЧАЙНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ СОЛДАТА ИВАНА ЧОНКИНА”

“Если все читать, жить некогда”, - твердят наши сограждане, утомленные обилием интересных публикаций. И все же появление в журналах прозы Владимира Войновича не прошло незамеченным. Многие ждали этого события, особенно предвкушая выход в свет романа о солдате Чонкине. Вопреки всем запретам, похождения русского Швейка, по воле случая вступившего в борьбу с неким “Учреждением”, давно получили известность в литературных кругах.

Сатира Войновича заслуживает подхода серьезного и непредвзятого. Перед нами проза мастера, умеющего оригинально использовать и сочетать элементы разных литературных традиций.

Войнович пишет о людях, условиями тотального режима превращенных в озлобленную, запуганную и жадную толпу. И следует заметить: у него эти люди подчас действуют в ситуациях, повторяющих самые героические и трогательные коллизии мировой классики, русской классики и фольклора. Вот два примера, хотя их гораздо больше. Недотепа Чонкин, посланный в село Красное стеречь останки разбитого самолета и в суматохе начала войны забытый на этом никому не нужном посту, на свой лад переживает все приключения сказочного простака Иванушки. Смирный и доверчивый, 

Чонкин берет верх над врагами, казалось неуязвимыми - капитаном Милягой и его подручными. Бездомный, он обретает кров и добрую подругу Нюру. Презираемый, получает в финале невиданную награду - орден из генеральских рук. Но тут и сказке конец: орден у него тотчас отбирают, а самого тащат в кутузку. Этот эпизод не что иное, как пародия на одну из сцен романа Гюго “Девяносто третий год” с его торжественными размышлениями о путях истории и трагизме человеческой судьбы. Ироническая проза Войновича ориентирована и на эти проблемы. За плечами низкорослого красноухого Вани Чонкина много литературных предков.

Секрет замысла в том, что Чонкин, вопреки своей невзрачности и лукавым авторским замечаниям, герой отнюдь не народный. В густо населенном мире романа, где жестоко извращены понятия достоинства, чести, долга, любви к Отечеству, еще живо одно человеческое чувство - жалость. Она живет в груди Чонкина, худшего из солдат своего подразделения, сожителя почтальонши Нюры, главаря мифической банды, взявшей в плен людей Миляги и разгромленной полком под командованием свирепого генерала Дрынова.

Объявленный государственным преступником, Чонкин далек от вольномыслия. Он и вождя чтит, и армейский устав уважает, да так, что готов лечь костьми, охраняя вверенный ему металлолом. Только беспощадности, популярной добродетели тех лет, Чонкину Бог не дал. Он всех жалеет: Нюру, и своих пленников, и кабана Борьку. Даже Гладышева, который пытался его застрелить, Чонкин пожалел, за что и поплатился. Наивному герою Войновича невдомек, что доброе сердце - тоже крамола. Он со своим даром сострадания воистину враг государства “и лично товарища” Миляги, Дрынова, Сталина. Кстати, Сталин лично в романе не присутствует. Это своего рода волшебное слово, из тех, что в мире страха и обмана значит больше, чем реальность. Если в начале времени “Слово было Бог”, то здесь, изолгавшееся и обездушенное, оно предстает как мелкий шкодливый бес, чья прихоть самовластно распоряжается судьбами персонажей.

Роман построен так, что слово становится причиной всех решающих поворотов действий. Чонкин по наущению стервеца Самушкина задает политруку роковой вопрос: “Верно ли, что у Сталина два жены?” Плечевой распространяет гнусную сплетню о Нюре. Гладышев строчит донос на соседа. Сотрудники органов, предвкушая расправу над старым сапожником Моисеем Соломоновичем, с ужасом обнаруживают, что фамилия их жертвы - Сталин. Миляга в минуту растерянности невпопад выкрикивает: “Да здравствует товарищ Гитлер!” Жизнь и смерть героев романа зависят от слова, прозвучавшего или написанного, недослышанного или перевернутого. От слова, которое на глазах утрачивает свой первоначальный действительный смысл.

Наблюдательность писателя остра, но и горестна, ирония не дает повода забыть, что его персонажи - это оболваненные, обездоленные бедолаги, живущие словно в бредовом сновидении, мучаются по-настоящему. Войнович неистощим в изображении комических ситуаций, но слишком сострадателен, чтобы смешить. И сегодня мы читаем Войновича иначе, не только смеемся над героями, но и плачем над ними.

РЕЦЕНЗИЯ НА СТАТЬЮ В. СЕМОНИНА “БРЕМЯ ДЕЙСТВИЙ”

Современная публицистика, впрочем, как и публицистика прошлых лет, посвящена актуальным вопросам жизни общества. В ней всегда присутствует оценка автором события или проблемы, о которых он пишет, его мнение по поводу путей решения данного вопроса. Публицистика всегда имела огромное влияние на мировоззрение людей. Она как бы является остросоциальным ответом передовой части общества на те вопросы, что встают в это время перед людьми. Публицистика помогает глубже осмыслить ситуацию, понять всю суть проблемы и найти пути выхода из нее.

Одна из самых страшных, безвыходных проблем - экология. Долгие годы люди закрывали на нее глаза, делали вид, что ее нет, да и многого просто не знали. И сейчас некоторые не придают ей значения, хотя эта проблема тесно связана с остальными, многие вытекают из нее.

Один из публицистов, посвятивших ряд своих работ проблеме экологии, - Василий Семонин. Он пишет статью “Бремя действий” после поездки экспедиции “Арал-88” в Среднюю Азию для изучения проблемы экологии в районе Аральского моря, рек Амударьи и Сырдарьи. В своей статье он подробно излагает причины этой катастрофы, ее последствия, раскрывает не только экологическую проблему этого региона, но и ситуацию в Средней Азии. Гибель Арала, загрязнение вод Амударьи и Сырдарьи - только одна из множества проблем, тесно связанных воедино. Идет процесс омертвения среды обитания людей, населяющих Среднюю Азию. Семонин не просто говорит о тех страшных последствиях, к которым это привело, но и на фактах, в цифрах раскрывает катастрофическую картину жизни людей в Средней Азии. Боль и недоумение вызывают эти факты. Трудно себе представить, что еще может такое существовать. Как можно относиться к тому, что загрязнение вод, высыхание Арала привели к всплескам таких страшных заболеваний, как брюшной тиф, дизентерия, туберкулез, о которых цивилизация почти забыла. Василий Семонин поднимает также проблему первенства людей, раздела общества на две касты - управляющих и управляемых. В Средней Азии эта проблема, по-моему, достигла своего апогея. Это не просто раздел людей, а два совершенно разных мира. Один мир - власть имущих, разветвленная сеть ведомственной бюрократии, своеобразная мафия, которые и явились главными виновниками аральской экологической трагедии. Им было выгодно строить плотины и каналы, чтобы за счет государственных вложений обогатиться самим. Некоторые из них уже сели на скамью подсудимых, но ситуация не меняется. Ведомственный диктат и монопольно-государственная экономика только способствуют ухудшению положения. Второй мир - мир простых людей Средней Азии, на которых и легла вся тяжесть аральской катастрофы. В их положении почти ничего не изменилось. Они как были фактическими рабами, так и остались. Василий Семонин рисует нелегкую и страшную в своей безысходности жизнь крестьян. Здесь, как и в России, проводили политику обезличивания масс, искоренения традиций, но еще сохранились люди, имеющие желание работать, жить, как жили их предки. Семонин встречается с арендатором и рассказывает о его жизни, труде, хозяйстве. Это человек, желающий и умеющий работать, он запуган, как и большинство людей в Средней Азии, но главное - он не боится работать. Есть ли надежда, что дадут встать на ноги землепашцу? Это зависит и от того, сумеем ли мы решить экономическую проблему Арала, от того, как долго еще будет командовать ведомственная бюрократия, когда население Средней Азии будет полностью защищено с правовой точки зрения. Сейчас же Средняя Азия представляет собой сложное переплетение бед экологических, хозяйственных, правовых, национальных.

Ситуация в Средней Азии - это одна из многих проблем, с которыми мы сейчас столкнулись. Она лишь раньше и глубже начала влиять на людей. Причина этому та, что среда обитания здесь была создана руками многих поколений. Наша система породила командно-административный аппарат, разрушивший ее. Семонин прав, предупреждая нас: “Опоздали... Средняя Азия станет моделью, генеральной репетицией тотального распада”. Наверное, это есть одна из главных задач публицистики - акцентировать внимание на насущных проблемах общества. Своими статьями публицисты не дают заснуть этому обществу. Они бьют в набат, чтобы найти выход, чтобы люди, от которых зависит решение данных проблем, наконец-то взялись за работу. Но наша командно-административная система не может работать на благо общества. И, читая публицистику, ясно представляешь, что если не поспешить со сменой этой системы, то проблем не решить.

РЕЦЕНЗИЯ НА РАССКАЗ В. В. ЕРОФЕЕВА “ГАЛОШИ”

В нашей семье давно хранятся подшивки так называемых толстых журналов. Мне стало интересно, что же в восьмидесятые годы печаталось в них. Я прочла несколько номеров “Юности” за 19871988 годы, и среди них обратила внимание на рассказ В. Ерофеева “Галоши”, на который и хочу сейчас написать рецензию.

Выбрала я этот рассказ не потому, что он произвел неизгладимое впечатление или же был очень прост. Наоборот, так до конца, наверное, я и не поняла автора, да и законченное мнение вряд ли сложилось. Вероятно, чем-то задело за живое это литературное произведение. Чем же? Что в нем необычного?

Необычное начинается с первых же слов. Повествование идет отрывочно, как в кинофильме, фрагментарно: взгляд автора направлен то на один аспект, то на другой, и между этими “кадрами” нет видимой связи, пока не просмотришь все (как в мексиканских телесериалах). Первое и второе предложения вроде бы и не связаны по смыслу. “Праздники кончились. Мальчик судорожно вцепился в пожарную лестницу”. В ребенка кидают камнями, и он летит спиной вниз. Так заканчивается первый абзац. Сердце сжимается. Ждешь трагедии. А дальше... речь идет о директоре школы, его “заигрывании” (как будто бы) с молодой учительницей начальных классов Зоей Николаевной. Но тут директор (кстати, именем его автор не наделяет) говорит Зое Николаевне (не как директор, а как мужчина!) про то, чтобы она не носила панталоны. Здесь же писатель дает понять, что, скорее всего, молодая учительница влюблена в директора. Повествование прерывается описанием появления рабочего, снимающего украшения с балкона квартиры. Но эта квартира не учительницы. И снова, как в кино, следующий кадр - учительница, беседующая с Изей Моисеевичем, учителем литературы. Снова ее размышления о директоре, который, по-видимому, ненавидит ее, подсматривает, подслушивает за дверью. Это Зоя Николаевна рассуждает дома, всхлипывает, а братик младший, дразня, говорит, что она “втюрилась”. Вот так повествование постоянно прерывается то появлением рабочего в квартире, где жил мальчик, главный герой (заметим, что и ему автор не дает имени), то рассказом о том, как этого ученика бабушка провожает в школу. А далее уже все идет гладко, по сюжету.

Мальчик приходит в школу, его ребята бьют в раздевалке; торопясь, он быстро собирает все вывалившееся в портфель. Боясь опоздать на урок и не придумав ничего другого, он сует калоши в карманы брюк. Бежит мимо директора, влетает в класс, Зоя Николаевна замечает что-то торчащее из брюк, вынимает. Это оказываются калоши. Сначала начинает хохотать весь класс, а потом и сама учительница. Мальчик же в это время просит Господа помиловать всех. Зоя Николаевна понимает, что он святой. В это время появляется директор, вызывает педагога в коридор и предлагает ей... выйти за него замуж. “Зоя Николаевна слабо вскрикнула и полетела с пожарной лестницы спиной вниз”. Я не случайно так подробно пересказала сюжет, так как думаю, что данное произведение малоизвестное, а не зная, сложно беседовать. Итак, начало и конец рассказа почти дословно совпадают. Наверное, автор хотел подчеркнуть беззащитность героев в этой ситуации, их открытость и ранимость. Одна из проблем произведения - проблема взаимоотношений людей. Автор указывает на различные ее аспекты: директор и ученики, учителя и директор, мужчина и женщина, ученик и одноклассники. Рассмотрим некоторые из них. Директор и ученики. Он ненавидел их, метил выше, но в силу обстоятельств (дело, вероятно, происходит в начале пятидесятых годов) оказался в школе. И особенно не любил таких “благополучных мальчиков, пахнущих детским мылом”, каким был главный герой. Ученики страшно боялись его.

Но директор, наверное, ненавидел и учителей. Дважды в коротком рассказе он произносит фразу “Вы у меня вот здесь, в кулаке”. Сталинский режим, в котором был воспитан этот военный служака, не задумывающийся при расстреле немцев, наложил отпечаток на него. Директор жесток, бесчувствен, пользуется теми методами (подслушивание, террор, крик), что ему более понятны. Во взаимоотношениях его с учителями прослеживается и другая проблема, так называемый еврейский вопрос. Директор не разрешает Изе Моисеевичу говорить об Эренбурге. Правда, автор, вероятно, эту проблему намечает лишь более яркой характеристикой времени и самого персонажа.

В рассказе писатель говорит о жестокости и доброте. Становится жутко, когда весь класс до упаду хохочет над первоклассником. Причем автор в двух словах называет судьбу многих детей, желая подчеркнуть, скорее всего, их разность, многообразие характеров, но общую бездуховность. Ни про одного он не скажет как о сердечном, отзывчивом человеке. И врач, и литератор, и убийца, и долгожительница - все смеются. Только над мальчиком Зоя Николаевна видит нимб. “Святой” будет любить всех и просить Бога о помиловании. Вероятно, эта идея добра, милосердия и покорила меня в этом рассказе больше всего. По-моему, в художественном отношении произведение несовершенно. Нет стройной системы образов. О директоре уже почти все сказано. Автор явно иронично относится к нему. Даже саркастически. Характеризуя директора, В. Ерофеев употребляет такие фразы: “директора мутило от детей”, он говорит о любви, “гоня... резкую вонь от мужского рта”. Но в то же время автор пишет о директоре, что он был “худенький... чернявенький, с еще молодым лицом”. Его любит героиня, которая явно симпатична писателю. И у директора нет имени, как и у мальчика. Это их сближает, а может, и противопоставляет, как Бога и Сатану.

Зоя Николаевна обрисована автором иронично (“ее лицо ужасно поглупело”, “непедагогический смех”, история с панталонами). Но в общем она нравится писателю. Так, он говорит, что она “молоденькая”, всего стеснялась; сравнивает ее крик с “жалким криком раненой птицы” (правда, сравнение далеко не оригинальное). С явной лаской, сочувствием, добротой создает В. Ерофеев образ мальчика. Он при его описании использует уменьшительно-ласкательные суффиксы (головка, кружок, нимб, как корочка льда, кулачок и так далее). Мальчик не умеет грубить, хамить, драться. Он жалеет и любит всех, живетпо законам Божьим. И этот первоклассник вызвал у меня много добрых чувств, задел за живое, заставил задуматься над взаимоотношениями моих сверстников. Рассказ Ерофеева, заостряющий внимание на нравственных проблемах, на мой взгляд, очень актуален в наше жестокое суровое время. Может быть, поэтому мне и захотелось написать о нем.

С. Д. ДОВЛАТОВ. “ЗОНА”. (Опыт рецензии)

Сергей Довлатов - писатель нашего времени. Он стал известен только в восьмидесятых годах. У нас же в стране его книги появились несколько лет назад, в начале девяностых.

Вся жизнь писателя была движением, энергией. Родившись в эвакуации 3 сентября 1941 года в Уфе, он умер в эмиграции 24 августа 1990 года в Нью-Йорке. С 1978 года - двенадцать лет - Довлатов жил в США, где окончательно выразил себя как прозаик. На Западе он выпустил двенадцать книг на русском языке. Его книги стали издаваться и на английском, и на немецком языках. При жизни Довлатов переведен также на датский, шведский, финский, японский... Лауреат премии американского Пен-клуба, он печатался в престижнейшем американском журнале “Ньюйоркер”, где до него из русских прозаиков публиковали лишь Набокова. Самым лестным образом отзывались о Довлатове Курт Воннегут и Джозеф Хеллер, Ирвинг Хау и Виктор Некрасов, Георгий Владимов и Владимир Войнович. Почему же все-таки российский талант на Родине всегда в оппозиции? Не потому ли, что его цель - идеал? По завету нашей классической литературы место художника - среди униженных и оскорбленных. Он там, где нет правосудия, где угасают мечты, царит беззаконие и разбиваются сердца. Но из темного болота жизни художник извлекает неизвестный до него смысл, образы. Они “темны иль ничтожны” - с точки зрения господствующей морали. А поэтому и сам художник всегда ужасающе темен для окружающих.

Довлатов сильно увлекался американской прозой: Шервудом Андерсоном, Хемингуэем, Фолкнером, Сэлинджером. Влияние это очевидно. Особенно в шестидесятые-семидесятые годы, когда автор жил то в Ленинграде, то в Таллинне и по мелочам публиковался в журнале “Юность”. В Нью-Йорке оказалось, что эталоном прозы Довлатову служат “Повести Белкина”, “Хаджи-Мурат”, рассказы Чехова. Понадобилась эмиграция, чтобы убедиться в точности и правильности своего предчувствия: похожим быть хочется только на Чехова”. Эта фраза из довлатовских “Записных книжек” очень существенна. Метод поисков, так сказать, художественной правды у Довлатова специфически чеховский. “Если хочешь стать оптимистом и понять жизнь, то перестань верить тому, что говорят и пишут, а наблюдай сам и вникай”. Это уже из “Записной книжки” Чехова - суждение, необходимое для понимания творчества и жизненных принципов Довлатова.

В первую очередь писателя интересовало разнообразие самых простых людей и ситуаций. Соответственно в этом отношении его представление о гении: “бессмертный вариант простого человека”. Вслед за Чеховым он мог бы сказать: “Черт бы побрал всех великих мира сего со всей их великой философией!”

Произведение “Зона”, опубликованное в 1983 году, сначала в Америке, у нас - гораздо позже, имеет второе название - “Записки надзирателя”. Это своего рода дневник, хаотические записки, комплект неорганизованных материалов, описывающих в точности жизнь уголовной колонии. Рассказ ведется от первого лица - человека, работавшего в этой колонии надзирателем. Он рассказывает о дикости, ужасе мира, в который он попал. Мира, в котором дрались заточенными рашпилями, ели собак, покрывали лица татуировками, насиловали коз. Мира, в котором убивали за пачку чая. Он пишет о людях, живущих в этом мире. О людях с кошмарным прошлым, отталкивающим настоящим и трагическим будущим.

Но, несмотря на весь ужас и кошмар этого мира, жизнь продолжалась. И в этой жизни даже сохранились обычные жизненные пропорции. Соотношение радости и горя, добра и зла оставалось неизменным. В этой жизни, пишет он, были и труд, и достоинство, и любовь, и разврат, и патриотизм, и нищета. Были и карьеристы, и люмпены, и соглашатели, и бунтари. Но система ценностей была полностью нарушена. То, что еще вчера казалось важным, отошло на задний план. Обыденное становилось драгоценным, драгоценное - нереальным. В этом диком мире ценились еда, тепло, возможность избежать работы.

В рассказе есть эпизод, где автор рассказывает о человеке, мечтавшем стать на особом режиме хлеборезом. Это был хмурый, подозрительный, одинокий человек. Он напоминал партийного босса, измученного тяжелыми комплексами”. Для того чтобы занять такое место, в зоне надо было лгать, льстить, выслуживаться, идти на шантаж, подкуп, вымогательство. Любыми путями добиваться своего.

Сравнивая в предисловии к “Зоне” себя с Солженицыным, Довлатов говорит, что книги их совершенно разные. Солженицын был заключенным и описывал политические лагеря. Довлатов же писал о надзирателе в уголовном лагере.

Если говорить о художественном своеобразии произведения, то стоит заметить, что в этих хаотических записках прослеживается общий художественный сюжет, в какой-то мере соблюдено единство времени и места; действует один лирический герой (конечно, если можно назвать надзирателя “лирическим”). Можно сказать, что довлатовское повествование разделено не на главы, а на абзацы, на микроновеллы, как в чеховском театре, границей между ними является пауза. Любая из них может оказаться роковой.

Отчетливо демократическая ориентация довлатовской прозы сомнений не вызывает. И иного принципа отношений между людьми, чем принцип равенства, он не признавал. Но понимал: равными должны быть люди разные, а не одинаковые. В этом он видел нравственное обоснование демократии, и это убеждение диктовало ему и выбор героев, и выбор сюжетов.

РЕЦЕНЗИЯ НА РОМАН В. В. НАБОКОВА “МАШЕНЬКА”

Воспомня прежних лет романы,

Воспомня прежнюю любовь...

А. С. Пушкин

Роман Владимира Набокова “Машенька” - произведение исключительное и необыкновенное. Он отличается от всех написанных им романов и пьес. Я прочла у Набокова множество произведений, но именно “Машенька” привлекала меня красотой языка, легкостью, философскими рассуждениями о роли любви на земле. Если кратко говорить о теме романа, то это повествование о необычном человеке, находящемся в эмиграции, в котором уже начинает угасать интерес к жизни. И только встретив случайно любовь своей юности, он пытается возродиться, вернуть свое светлое прошлое, вернуть молодость, во времена которой он был так счастлив.

Главный герой романа - Лев Глебович Ганин, эмигрировавший в Берлин. На протяжении всего романа Набоков стремится подчеркнуть в нем его “особенность”, несхожесть с окружающими. Ганин живет в пансионе, где рядом с ним обитает еще шесть человек, оторванных от России, обитающих в атмосфере пошлости, косности, примирившихся со своим мирком. Этот пансион - своеобразный символ, который Набоков называет “убежищем для изгнанных и выброшенных”. Эти люди действительно выброшены, выломаны из жизни. Их судьбы разбиты, желания угасли. Набоков рисует их слабыми и безмолвными, исключая, разумеется, главного героя. Печальна судьба старого российского поэта Подтягина, смертельно больного, стремящегося вырваться из лап эмиграции и вернуться на родину, в Россию. Грустно читать и о Кларе - молодой девушке, безответно любящей главного героя, но не нашедшей в этой любви никакой отрады. (Она думала о том, что в пятницу ей будет двадцать шесть лет, что жизнь проходит и никогда не вернется, что любовь эта ее совсем ненужная, никчемная...”)

Другой главный герой романа - Алексей Иванович Алферов, яркое воплощение того, что Набоков наиболее всего презирает в человеке, по злой иронии судьбы оказавшийся нынешним мужем Машеньки, любившей Ганина долгие годы. Все пошло в Алферове: слова (“бойкий и докучливый голос”), банальности, внешний вид (“было что-то лубочное, слащаво-евангельское в его чертах...”). Алферов - полная противоположность интеллигенту Ганину, не приемлющему пошлость ни в каких ее проявлениях. Отчасти Набоков придал Ганину черты своего собственного характера, вложил в него ту попытку вернуть потерянный рай, терзавшую его самого.

Узнав о том, что Машенька, с которой он по воле случая расстался еще в далекой молодости, жива и приезжает на днях к мужу, Ганин буквально просыпается в своей берлинской эмиграции: “Это было не просто воспоминанье, а жизнь, гораздо действительнее, гораздо “интенсивнее”, - как пишут в газетах, - чем жизнь его берлинской тени. Это был удивительный роман, развивающийся с подлинной, нежной осторожностью”.

Ганин принимает решительную попытку вновь обрести потерянный рай: отказывается от своей псевдоизбранницы Людмилы и собирается похитить Машеньку у Алферова. Он даже не спрашивает себя, любит ли его Машенька до сих пор, он уверен, что молодость вернется, а вместе и счастье. При этом для достижения своей цели он совершает неэтичные поступки (поит Алферова водкой в ночь перед приездом Машеньки и переставляет стрелку будильника, чтобы Алферов не смог ее встретить, а сам бросается на вокзал).

Но лишь на вокзале Ганин осознает, что прошлое не вернуть, что оно утеряно безвозвратно, что нужно просто бежать из этого пансиона, из этой гнетущей, чужой и чуждой, пошлой атмосферы: “Он до конца исчерпал свое прошлое, свое воспоминанье, до конца насытился им, образ Машеньки остался... в доме теней, пансионе, который сам уже стал воспоминаньем”. Переболев своим прошлым, герой отправляется на другой вокзал, уезжает в будущее, навстречу новой жизни.

В своем романе Набоков философски размышляет о любви к женщине и к России. Две эти любви сливаются у него в одно целое, и разлука с Россией причиняет ему не меньшую боль, чем разлука с любимой. “Для меня понятия любовь и Родина равнозначны”, - писал Набоков в эмиграции. Его герои тоскуют по России, не считая Алферова, который называет Россию “проклятой”, говорит, что ей “пришла крышка”. (“Пора нам всем открыто заявить, что России капут, что “богоносец” оказался, как, впрочем, можно было догадаться, серой сволочью, что наша родина, стало быть, погибла”.) Однако остальные герои горячо любят родину, верят в ее возрождение. (Россию надо любить. Без нашей эмигрантской любви России - крышка. Там ее никто не любит. А вы любите? Я - очень”.)

В целом Набоков сложен для понимания. Я впервые прочла его автобиографический роман “Другие берега”, когда мне было двенадцать лет. В нем он как бы осмысливает всю свою жизнь, размышляет о детстве, своих поисках собственного “я”, о поистине “земном рае” своего духовного воспитания. “Мое детство было совершенным”, - писал он в “Других берегах”.

Находясь в эмиграции, Набоков был вынужден писать свои произведения на английском языке, отчего испытывал почти физическую боль. Его расставание с прекрасным и родным русским языком было мучительным, но это испытание он выдержал с честью.

Читая произведения Набокова сейчас, я вспоминаю рассказ моей сестры, которая побывала в Швейцарии на его могиле. Он похоронен на берегу Женевского озера, в небольшой деревушке рядом с курортным городом Монтрё. По ее словам, более эстетской могилы она не видела: огромный голубой камень, простая надпись, цветущие фиалки вокруг... Именно о такой могилемечтал его герой Цинциннат Ц. из прекрасного романа “Приглашение на казнь”. Снова в нем “потерянный рай”, снова ностальгия по прошлому, любовь. Снова герой находится в состоянии одиночества: “Нет в мире ни одного человека, говорящего на моем языке”. Но герой романа верит в собственное “я”, как, должно быть, не терял веры в себя сам автор. И именно эта вера не дала герою умереть даже после того, как ему отрубили голову, оказавшись сильнее топора. “Зачем я тут? Отчего так лежу? - И, задав себе этот простой вопрос, он отвечал тем, что привстал и осмотрелся...” “Меня у меня не отнимет никто, - сказал Цинциннат Ц. сам себе...”

Размышляя над прозой Набокова, я поражаюсь тому, как его герои испытывают душевный подъем во время собственных неудач, а когда к ним приходит успех, они словно теряются, становятся косноязыкими, тусклыми, приниженными. Дар описания у Набокова развит до необыкновенных пределов, он обладал каким-то особым, словно отполированным языком, меткостью взгляда, способного при помощи художественных приемов и образов даже мелочам придать особое значение, подчеркнуть их.

Читая его романы, я чувствую в них одиночество человека, не понятого многими, оторванного от того, что ему дорого. Боль и горечь едва слышны у него, он не подчеркивает их, а лишь скрывает за будничными картинами и фразами. В этом я вижу его сходство с Чеховым, который всегда говорил, что “в настоящей жизни люди обедают, только обедают, а в это время слагаются их судьбы и разбиваются их жизни”. Чехова Набоков всегда очень любил, считая его “нравственный пафос” образцовым для писателя. “Я и Чехов - вот два моралиста”, - говорил он. Особую близость Набоков ощущал и к Достоевскому, описывая ненавистный ему “мирок пошлости и гнили”, прикрытый псевдонравственностью.

Сейчас, к моей большой радости, у нас в стране стали проявлять большой интерес к Набокову, многие и многие утверждают, что именно у него нужно учиться прекрасному русскому языку, благородному служению культуре. На Западе к нему, наоборот, относятся вяло, но ведь Россия, его Россия, набоковская Россия любит и признает его - это главное! Одиночество и ностальгия при жизни, но признание и поклонение после смерти. Ради этого, я считаю, стоило терпеть и страдания, и боль.

И сейчас, читая Набокова, я обогащаюсь не только умственно, но и нравственно, духовно. Это чувство очищения со мной, пока я люблю и ценю прозу Набокова, его потрясающий дар слова.

РЕЦЕНЗИЯ НА РОМАН Ю. М. ЛОЩИЦА “ДМИТРИЙ ДОНСКОЙ”

Прежде чем рассказывать о выбранной мною книге, я хотел бы объяснить, почему я выбрал именно роман. Я всегда интересовался историческими произведениями, ролью личности в истории. На мой взгляд, читая и разбирая историю нашей страны, можно понять нынешнее состояние государства и предвидеть, что будет в ближайшем будущем.

На тему Куликовской битвы было написано очень много произведений. Это и летописи современников Дмитрия Донского, и стихотворение А. Блока, и роман “Дмитрий Донской” С. Бородина. Помимо литературы до нас дошли и другие памятники, рассказывающие о тех далеких временах. Хорошо известны икона Ф. Грека “Донская Богоматерь”, полотна Васнецова и другие.

Сейчас это собрание получило хорошее дополнение - роман Ю. Лощица “Дмитрий Донской”. Эта книга повествует о временах Дмитрия Донского, о жизни Руси в XIV веке, о ее героях. Произведение является как исторической хроникой тех событий, так и художественным произведением, автор которого ярко и образно описывает людей той эпохи. Итак, это произведение вполне можно назвать романом-хроникой, который включает в себя художественное описание исторических событий.

Сам Юрий Лощиц написал роман к шестисотлетию Куликовской битвы, заставив нас вспомнить о делах давно минувших дней.

С первых страниц книги автор обращает наше внимание на красивую природу русской земли. Мы ощущаем атмосферу широкого раздолья Руси, могучий русский национальный характер, своеобразие духовного мира русского человека. Читая книгу, как бы погружаешься в мир эпохи Дмитрия Донского, начинаешь разделять чувства простых людей, бороться за объединение Руси и освобождение от ордынского ига. Стоит отметить, что повествование идет от лица старого былинщика, а это, безусловно, усиливает наше понимание и глубину погружения в действие.

Описание событий начинается с первых боев русских дружин с татаро-монгольскими полчищами. Идет повествование о том, как в середине XIII века войска Чингисхана разорили русские земли и подчинили их себе. Кажется, что эти события не имеют ник акого отношения к Дмитрию Донскому, но это не так. Не проанализировав эти события, не поймешь, что значила Куликовская битва для Руси и какую роль в ней сыграл Дмитрий Донской.

Сразу после установления ордынского ига русский народ начинает против него бороться. Ему удается одержать ряд побед: сбор дани теперь осуществлялся русскими князьями, ордынцев часто встречают вооруженным отпором. Особое значение в этой борьбе Ю. Лощиц отводит простым русским людям. Голос народа, по мнению автора, слышен в летописях: “Летописи как раз и были в известной степени гласом народным о тех или иных именитых людях. В летописях народ веками обсуждал свою историю, на разные голоса судил о наивиднейших представителях власти. Летописцы вовсе не были подобострастны по отношению к сильным мира сего”.

Дмитрий Донской становится правителем государства уже в девять лет. Здесь при нем огромную роль сыграло его окружение, в частности митрополит Алексий, который воспитал и поставил на ноги маленького мальчика. Автор подробно описывает все события, которые происходили во время царствования молодого князя. Большую художественную оценку получают такие события, как строительство белокаменного Кремля, борьба против литовцев.

Но главное внимание автор уделяет борьбе Руси с Ордой, которая при Дмитрии Донском получила характер открытого противостояния и непримиримости. Москва бросает бесстрашный вызов грозному сопернику.

С середины семидесятых годов XIV века сопротивление Золотой Орде вступает в решающую фазу. Кульминационным событием становится Куликовская битва. Главной целью Мамая была: “хотеше второй царь Батый быти и всю русскую землю пленити”.

Автор красочно описывает сцену встречи Дмитрия Донского и Сергия Радонежского. О самом Куликовском побоище роман повествует подробно и интересно, часто прибегая к летописным источникам. Помимо простого люда в битве мы видим и главного героя - Дмитрия Ивановича. Он показал своей храбростью и мужеством пример другим воинам. Русь, потерявшая на поле Куликовом многих своих героев, одолела сильного и коварного врага. Слава о подвиге русского воина прошла по всему миру, и он лишний раз убедился, что Русская земля не будет терпеть никакого ига и будет бороться до последней капли крови за свою свободу.

Помимо хронологического описания Ю. Лощиц не забывает и художественную часть своего произведения. Особый интерес представляет природа Руси, ее красота, описанная в лирических отступлениях. Еще одной деталью, отличающей это произведение от простого констатирования фактов, является описание простых людей земли Русской, их переживаний и склада мышления. Также Дмитрий Донской показан нам не как великий князь и полководец, а как простой человек, любящий свою родину и отдавший все силы для ее освобождения от ордынского ига.

Со времени Куликовской битвы прошло уже более шестисот лет. За это время наши предки еще не раз вступали в борьбу за свою родину и с успехом отбивались от всех врагов. И все эти шестьсот лет помнили подвиг русского народа на поле Куликовом. Здесь вполне можно согласиться со словами Ю. Лощица: “Чем тяжелей были испытания, выпавшие на долю Отчизны, тем ярче, призывней горели в ее небе имена великих сынов России, положивших когда-то свои души за други своя. Истинно так было и будет”.

РЕЦЕНЗИЯ НА РОМАН Б. ЯМПОЛЬСКОГО “МОСКОВСКАЯ УЛИЦА”

Есть нечто знаменательное в том, что едва ли не самая строгая режимная магистраль нынче одна из самых кокетливых и нарядных улиц столицы.

Я - о старом Арбате. Там, где прежде проходила улица, которая была насыщена подозрительностью и сигнальными устройствами, трасса, где по осевой линии в сумерки мог промчаться с эскортом машин сам Сталин, теперь бесконечно роятся в нескончаемом броуновском движении молодые неформалы.

Трагедия страха, психология страха, социология страха - вот что такое роман Ямпольского. То обстоятельство, что его герой внезапно становится объектом неотвязной и откровенной слежки, позволяет писателю с редкостной пристальностью показать мучения человека, затравленного державной властью. Характерно для изображаемой эпохи, что нависшая над героем угроза кажется ему тем более отвратительной, чем менее она обоснована. Это объяснимо. Но герой еще с довоенных времен знает, как часто люди исчезалив силу слепой случайности, непостижимой нелепости, а то и бюрократической условности.

Каждодневная угроза ареста обостряет эмоциональную жизнь героя, его нервные реакции и аналитические способности. Он пытается понять этот механизм, постичь его логику, нащупать какую-нибудь причинно-следственную нить в таинственной игре, превратившей его в безликую фишку. Где-то в здании на большой площади, очевидно, ждет своего часа “серая шапка с черным штампом “хранить вечно” и с моей фотографией на обороте. Откуда они только взяли мою фотографию...” Когда это началось? С каких пор я попал в их бинокль?” “Что это было: донос товарища на странице из ученической тетради, рапорт на официальном бланке или телеграмма с красным ведомственным штампом?”

Подобные мысли растравляют его душу, притупляют разум, а главное - парализуют волю. “Значит, так надо”. “Наказание неминуемо”. “Уже не было сил бояться... стало все равно”. “Я устал. Я теперь готов был ко всему”. И что особенно важно: “Туман равнодушия окутал меня, невозможность, непредставимость борьбы, вялая и болезненно чудовищная покорность течению событий, безысходность тупика...” Воспаленное страхом воображение все время проигрывает разные варианты того, как это может случиться. “Неожиданный стук в дверь, и всегда первая мысль - они”. “Позвонят длинным-предлинным звонком. Или просто заберут с улицы”. “Или снимут с поезда”. “Сначала я исчезну из домовой книги...”

Как же все-таки оно возникло и сформировалось - это ощущение фатальной обреченности? Ведь перед нами не робкий юноша, а недавний фронтовик, много в жизни хлебнувший, зрелый человек. Как можно было притерпеться к такой унизительной доле? Писатель отвечает на этот вопрос со всей прямотой и трезвостью.

“Жизнь проходила от собрания к собранию, от компании к компании, и каждая последующая была тотальное, всеобъемлющее, беспощаднее и нелепее, чем все предыдущие, вместе взятые. И все время нагнетали атмосферу виновности, всеобщей и каждого в отдельности... И постепенно это ощущение этой постоянной, неисчерпаемой, исступленной виновности и страх перед чем-то высшим стал вторым я, натурой, характером”.

Сталин в романе лишь несколько раз упоминается, но его незримое присутствие как инициатора и носителя великого страха ощущается на каждой странице. Его образ словно бы растворен в тексте романа, и читатель понимает, что все политические злодейства и послевоенные кампании против “вейсманистов-морганистов”, несчастных языковедов и “врачей-вредителей” - его рук дела. Что именно от него поступали директивы на изъятие людей. И что он сам находился под постоянным гнетом содеянного. Недаром древние говорили: кого боятся многие, тот сам многих боится.

В годы сталинщины гибридная культура исступленного почитания и всеобщего устрашения отпечаталась на всем бытие общества. Вырабатывались неповторимые формы управления делами, свои способы манипуляции людьми, свои аппаратные традиции. Утверждалась особая эстетика поведения, особая лексика, особая атмосфера повседневной жизни.

В этом смысле режимность Арбата могла служить наглядным выражением сталинского режима вообще. Как Невский проспект во времени Гоголя - выражением николаевского режима. Порой известный всем район приобретает у Ямпольского черты какого-то тревожного новоявленного демонизма. Район становится выразительной метафорой всеобщего поднадзорного существования. Боялись все, и, быть может, генералиссимус не меньше других. Отсюда - “топтуны”.

“Топтуны”, с одной стороны, показаны в их бытовой либо ведомственной специфичности, а с другой - напоминают участников какого-то ритуального действа, мрачной мистерии, чреватой порой для всех, даже для случайных очевидцев.

Кажется, не было для Ямпольского как художника большей отрады, чем привести в прямую связь земное и возвышенное, бытовое и метафизическое, пресно-тривиальное и загадочно-абсурдное. Иногда он намеренно акцентирует второй из парных компонентов. Развивая, скажем, тему покорности своего героя, 

Ямпольский делает упор на алогизме всего случившегося с ним. Почему? Потому, наверное, что проник в глубины его трагедии, которая в том и заключалась, что любое сопротивление сталинскому режиму не могло быть расценено народом иначе, нежели посягательство на самое для него святое. Безумие режима делало сопротивление ему тоже безумием. Так писатель объясняет пассивность своего несчастного героя, пребывающего в шоковом состоянии политического недоумения.

“Московская улица”, конечно, не фантастика, а самая что ни на есть реальность нашего послевоенного бытия. Даже когда перед нами оказывается густонаселенная коммуналка, где портреты жильцов составляют существенную часть фрески, ибо являют собой в сумме некий социальный микрокосм, окружающий героя. Для этой среды, чье бытие разъедено страхом, характерна прежде всего ее удручающая атомарность. Отсутствие каких бы то ни было духовных связей и общих интересов, полная нравственная разобщенность, взаимный антагонизм, гнетущая неустроенность - вот тот суммарный, лишенный традиций, нестабильный мирок, который составляет вместе с режимной улицей единую систему сообщающихся сосудов.

В этих главках, как, впрочем, и в других, Ямпольский охотно прибегает к гиперболе, что на поверку соответствует официальному стилю описываемого времени.

Страх нередко оказывал нервно-паралитическое действие, а иной раз заставлял человека панически метаться без пели и смысла. Слежка разом делает героя другим, отделяет его от всех прочих. В его психике неминуемо выступает на первый план сознание бессмысленности собственного бытия.

Не потому ли в убеждениях современников так прочно обосновалась тщета любых социальных упований? Токсичность страха гражданского оказалась всего острее и длительное. Что, если в общественном организме оно-то и хранится вечно?

Написанный около четверти века назад роман Б. Ямпольского одним из первых прикоснулся к скрытым пружинам авторитарной власти и обнажил психологический механизм общественной покорности. Он многое объясняет нам в нас самих - почему мы такие.

РЕЦЕНЗИЯ НА ПОВЕСТЬ Е. КОРШУНОВА “ОПЕРАЦИЯ “ХАМЕЛЕОН”

Книга Евгения Коршунова “Операция “Хамелеон” по своему жанру детектив. Притом детектив, действие которого происходит в заманчивой Африке. Вряд ли найдется человек, не мечтавший хоть раз в жизни попасть в ее саванны, побродить у Килиманджаро и водопада Виктория, услышать при лунном свете звуки тамтамов и увидеть ритуальные танцы местных племен. Для того, кто попадет в Африку ненадолго, эти впечатления, наверное, и будут главными. Но для журналиста, живущего и работающего здесь несколько лет, экзотика быстро отходит на дальний план. На смену ей приходит трезвая и точная оценка обстановки, сложившейся в современной Африке, понимание сложностей и трудностей ее развития, политического и экономического. Именно такое понимание жизни есть в книге “Операция “Хамелеон”.

Действие повести Е. Коршунова происходит в вымышленной стране Гвиания, где-то в Западной Африке.

В центре повествования молодой советский африканист Петр Николаев, приезжающий в Гвианию в научную командировку. Его творческим планам не суждено сбыться, поскольку иностранные разведки решают сделать его жертвой своего заговора - операции “Хамелеон”, чтобы скомпрометировать прогрессивное профсоюзное движение в стране, объяснив его успехи и силу пресловутым “вмешательством Москвы”. Ситуация не новая, но тем не менее все еще живучая. Могу сразу сказать, что операция постыдно провалилась, и помогли в этом Петру Николаеву люди разных национальностей, объединенные чувством справедливости.

Рядом с Петром Николаевым действуют австралиец Роберт Рекорд, австрийская художница Элинор, американец-микробиолог Смит, английский профессор Нортон, лидеры молодежных гвианийских профсоюзов Стив и Гоке. Все эти характеры убедительные, написанные автором весьма впечатляюще. Профессор Нортон, например, в шутку называющий себя “старым колонизатором”, отдавший всю жизнь изучению Африки, благородный исследователь, не пожелавший способствовать офицерам своей разведки и выступивший с разоблачением ее деятельности. Или мечущаяся в поисках душевного покоя и счастья Элеонора, воспитывающая осиротевших африканских детей. Это и добропорядочный, наивнейший Смит, который даже не догадывается, какие прививки он делает. Выяснив, что его “невинные” опыты над местными людьми не что иное, как испытание бактериологического оружия, 

Смит кончает жизнь самоубийством.

Интересно и правдиво показывает автор африканцев, в том числе и Гоке - ультралевого революционера на словах, а на деле продажную марионетку. Он и есть тот самый “хамелеон”, с помощью которого должна была совершиться провокация.

Как ни странно, но рядом с этими реальными характерами герой повести Петр Николаев выглядит хоть и привлекательно, но несколько наивно: уж очень часто не догадывается он о том, что происходит вокруг. Правда, это позволяет автору показать Николаева в разных неожиданных ситуациях. Автору так удобнее, но читателю иногда обидно за своего соотечественника. Хотелось бы и диалоги видеть более насыщенными, с большей художественной нагрузкой.

Я ХОЧУ РАССКАЗАТЬ ВАМ О КНИГЕ И. ПАДЕРИНА “НЕ УХОДЯ ОТ СЕБЯ”

Я хочу рассказать вам о повести в новеллах И. Падерина “Не уходя от себя”. Голос разбуженной, воспаленной памяти писателя-фронтовика звучит здесь настойчиво и сольно, порой печально, точно пробивающийся откуда-то издалека звук тревожного колокола. Мудрость и мужество поколения, вступившего в полосу ожидания неизбежного, требовали от художника, чья судьба была опалена войной, исполнения долга поведать о жизни и о себе, окинуть взглядом окружающих, оглянуться назад, вглядеться в даль. Писатель, по-моему, чутко услышал и уловил это движение времени. Не перекраивая и не упрощая прошлое на свой лад и вкус, не вгоняя в мертвые думы живую современность, автор повести раскрывает нам духовное содержание жизни своего поколения. И. Падерин показывает вдохновленный образ человека с чистой совестью и высоким внутренним достоинством, изображая дарованную ему судьбу - честную и прямую, а характер - глубокий, сильный и прекрасный.

На долю Сергеева, главного героя падеринских новелл, выпало счастье выдержать все испытания в годы войны. Однако достоин ли человек своего счастья сегодня, сейчас, спустя много лет после отгремевших залпов? Вот вопрос, каким писатель проверяет героя-современника и всех, кто его окружает. И. Падерин пристально всматривается в их поступки, пытаясь понять, почему очень многие в прошлом вроде честные и чистые люди стали мельчать, ронять себя в глазах детей, соблазняться легкой наживой, становиться стяжателями, а им подражают подростки.

Читая повесть, понимаешь, что ее автор сохраняет в себе нравственные идеалы и веру в высокое предназначение человека, сохраняет совестливое чувство вины и перед теми, кто не дожил, и за тех, кто дожил, но отступил от самого себя, кто предал память о самом себе.

Как случилось такое, что и полковник Авланов, и бывший врач медсанбата дивизии, и генеральный директор комбината, в прошлом боевой генерал, смогли предать бывшего разведчика, героя войны не только в Сталинграде, а уже в мирные дни? Чем объяснить столь странное и страшное эхо войны? Что ими движет?

Горькие, серьезные раздумья над этими вопросами вновь возвращают И. Падерина к фронтовым будням и к дням отрочества, юности, времени тревожного счастья, когда происходило становление характеров и судеб людей его поколения. Тогда проявление трусости, отступление от правды казнилось совестью и жестоким беспощадным презрением к себе. Бой - ценой в жизнь, когда героизм - норма, а война - работа. Быт, коему цена - совесть, забвение которой та же смерть. Война - она преходяща, не ее ради живет человек на земле. И. Падерин убежденно проводит мысль о том, что нет на свете более высокого призвания, чем быть созидателем. Именно созидание увековечивает в людях память о погибших; память, как потребность дышать, мыслить и двигаться.

Эта книга актуальна в наши дни. Сейчас самое время разобраться в той жизни, что прожило уходящее поколение. Для меня эта повесть интересна даже не столько жизненными итогами ее героя, сколько художественным выявлением духовного становления личности, постигавшей премудрости новой действительности.

РЕЦЕНЗИЯ НА РАССКАЗ И. ДАНИЛОВА “У НОВЫХ ХОЗЯЕВ”

С автором рассказа “У новых хозяев” Иваном Даниловым я познакомилась впервые. Этот рассказ был написан в 1981 году, саму же книгу “Зимний дождь” выпустило издательство “Современник” в 1984 году.

Рассказ написан доступным и понятным языком, в нем описывается новая жизнь коровы Марты после смерти старой хозяйки. Бывшая хозяйка очень любила корову, прекрасно о ней заботилась, была очень внимательна и добра к ней. Марта платила ей тем же. Каждый раз радовалась встрече с хозяйкой, “возвращаясь с пастбища”, она “чуть ли не бежала впереди всего стада”, надеясь встретить ту, которую так любила. Но вот любимая хозяйка умерла, и на смену ей пришли новые, чужие люди. Они не любили и побаивались Марту, очень плохо о ней заботились, были с ней грубы и жестоки. Поэтому Марта невзлюбила их. Она не понимала, что произошло с ее хозяйкой, очень скучала по ней, все время ждала, что та когда-нибудь придет и все пойдет по-старому. За год новой жизни она очень изменилась в характере, сделалась “вздорной и задиристой”. И где-то через год Марта отравилась и умерла от недосмотра своих хозяев.

Завязка произведения начинается с того момента, когда умирает старая хозяйка. Дальше идет развитие действия - жизнь Марты у новых хозяев, потом кульминация - тот момент, когда Марта отравилась, и, наконец, развязка, то есть смерть Марты. В ходе рассказа много лирических отступлений, воспоминаний коровы, в которых она невольно сравнивает прошлую и настоящую жизнь. По-моему, они даны для того, чтобы лучше понять идею, которую хотел донести до читателя автор. На мой взгляд, идея состояла в том, чтобы показать людям, как нуждаются в любви и заботе животные. Автор хотел сказать, что даже животные могут переживать, кого-то ненавидеть или любить, могут кому-то радоваться или о ком-то тосковать. Без любви они так же, как и люди, черствеют и озлобляются. Я считаю, что главная тема этого произведения - тема любви и взаимоотношений между людьми и животными. В течение всего рассказа ярко выражена позиция автора. Он явно жалеет корову, сочувствует ей. Ему, конечно, больше по душе старая хозяйка Марты. Это заметно в описании тех моментов, когда хозяйка кормит корову, ухаживает за ней. Эти места автор описывает очень подробно и красиво. Некоторые слова он употребляет в уменьшительно-ласкательной форме. Например, “клала сенца”, “былочка пырея”, “ломтик хлеба”. Описывая руки, он использует такие эпитеты, как “умные”, “упругие”, “ласковые”. Показывая же новых хозяев, в частности мужика, автор иронизирует, смеется над ним, называя его “мужичишка” или “этот вонючий”.

Мне Марту действительно жалко. Ведь она абсолютно беспомощная жертва обстоятельств. Она не понимает даже того, что происходит вокруг нее, тоскует по старой хозяйке, все время ждет, что та когда-нибудь вернется. Все эти пустые ожидания навевают мне грустные мысли. Прочитав этот рассказ, понимаешь, насколько мы все одиноки и беспомощны перед ударами судьбы, как мы легко привыкаем к людям, любящим нас, постоянно находящимся рядом с нами, и как тяжело мы переживаем разлуку с ними.

РЕЦЕНЗИЯ НА ПОВЕСТЬ Ю. ВЯЗЕМСКОГО “ШУТ”

Повесть Юрия Вяземского “Шут”, изданную уже более десяти лет назад, я прочитала совсем недавно. Желание познакомиться с книгой поначалу было вызвано лишь интересом к личности автора. Ю. Вяземский был известен мне как ведущий телевизионной передачи “Умники и умницы”.

Тонкий знаток литературы и истории, умный, артистичный, готовый к риску, деловой человек. Эти свойства натуры Вяземского проявляются и в его прозе.

В повести “Шут” есть боль, есть попытка исследовать острые нравственные ситуации. В ней как бы концентрация жизни. Мне кажется, что это произведение может вызвать серьезные раздумья.

Повесть “Шут” непроста для восприятия. Но бывает так: услышишь новую музыку, и она покажется чужой. Но нельзя спешить. Послушаешь эту музыку во второй, в третий раз, поймешь, примешь ее, и она останется с тобой навсегда.

Повесть Ю. Вяземского надо “выслушать”. Надо войти в нее и принять правила игры ее автора.

Произведение о жизни и смерти шута - притча. Хотя никаких фантастических событий и преувеличений в ней нет. Повесть имеет заголовок “Исследования по материалам “Дневники шута”. Автор-рассказчик находит на антресолях старые тетради. Это и есть дневник шута. Вел записи школьник Валя Тряпичников. Они постоянно прерывались авторскими размышлениями, пересказами событий из жизни шута, обращением к читателю, к все понимающему собеседнику.

Наш герой рос мальчиком впечатлительным, книжным, был увлечен древней культурой и литературой Японии и Тибета. А потому в дневниковых записях нам встречаются цитаты из заинтересовавших его книг и учебников. Есть и толкования тех или иных литературных образов, теорий. Увлечение своеобразной восточной культурой говорит о том, что Валя был необычным человеком.

Родители его, образованные, сведущие, казались людьми достойными, но, если верить тексту дневника, не было в доме Тряпичниковых душевного тепла и правды, и Вале многие важные жизненные проблемы приходилось решать в одиночку.

Не раз он получал удары за лучшее, что в нем было. И тогда Валя решил защищать это лучшее в себе и наносить удары сам. Он надевает маску шута и изобретает систему исследования самых уязвимых и чувствительных мест у людей, окружавших его. В дневнике шута есть такие строки:

Опасности подстерегают нас, 
Тревожна наша жизнь и нелегка, 
И ранят иногда больней ножа 
Невинные проделки шутника.

В школе Валю не любили. Связываться с ним мало кто решался. Его жизненная практика оснастилась и теорией. Что такое шутовство по Тряпичникову? Вот что: “Оружие безоружного, сила слабого...” Кажется, хорошо, но жизнь по системе сделала его, парня доброжелательного, чрезвычайно одиноким человеком, одиноким судьей и палачом.

Он высмеивал и унижал с помощью разнообразных хитроумных “шутэнов”, учитывая индивидуальные особенности жертвы. “Шутэн” - это нечто вроде подножки, умелой, коварной подножки. Человек становится посмешищем для окружающих.

Важно понять “философию шутовства”. Ее суть заключается в том, что жизнь жестока. Надень маску, и ты защитишь лучшее в себе.

Лишь чистые духом,
Себя не дадут унижать.
Тот жалок, 
Кого безумная страсть ослепила.
Безвольный слепец,
Им командует женщины власть.

Все люди, не желающие стать жертвами, живут в масках. Маска шута - самая человечная и невинная. Важно лишь, чтобы никто не догадался, что ты шут. Это твоя тайна. А окружающие видят в тебе не шута, а отважного “дуэлянта”, сильного, несколько экстравагантного человека, понимающего суть людей и вещей.

“Шутовство, - убежден герой, - оружие безоружного”. Этим оружием он унижает зло и защищает добро, добро в себе и вне себя. Почему же совсем неуловима минута, почти неразличима черта, отделяющая шута от палача?

Достоинство повести Ю. Вяземского в том, что он показал: маска шута наиболее опасна для того, кто ее на себя надевает. Все “шутэны” сводятся к одному, самому неожиданному и убийственному “шутэну” - удару в собственное сердце. Ведь, вонзая “шпагу” в уязвимые места окружающих, человек остановиться уже не может. И его жертвами постепенно становятся любимая девушка, лучший друг, любимый учитель.

Маска постепенно становится лицом. Он наносит удары, уже не разбирая, пока после сильного душевного потрясения шут не погибает.

Он шел по лезвию меча,
Он ступал на лед замерзшей реки,
Он входил в пустой дом;
Его желание быть шутом исчезло навсегда.

Шут погибает, чтобы опять родился мальчик Валя Тряпичников, еще более беззащитный, может быть, и уязвимый, чем до овладения всеми “шутэнами”.

Повесть кончается моральным очищением и духовным торжеством героя. В жизни может случиться и по-другому. Человек, полагающийся лишь на силу маски, становится ее рабом. Начинают сами собой отмирать основы души: искренность, бескорыстие, доброта, - на которых держались истинно человеческие отношения.

Повесть ставит вопрос: что опаснее - добро в маске зла или зло в маске добра?

Зло под личиной добра обманывает, усыпляет, потом убивает - иными словами, не перестает быть злом. Добро же под маской зла, даже шутовское, как добро тоже умирает. Отсюда напрашивается вывод: добро обязательно должно быть открытым, оно несовместимо с лицемерием. К пониманию этого и пришел герой повести.

Чтение этого произведения позволяет решить многие нравственные вопросы. Читатель должен понять, что отвечать на зло “шутэнами” - идти по пути разрушения себя. Помогает уцелеть другое - упорное участие в создании добра.

РЕЦЕНЗИЯ НА ПРОИЗВЕДЕНИЯ В. С. ВЫСОЦКОГО

Я, конечно, вернусь

Весь в друзьях и мечтах, 

Я, конечно, спою...

В. С. Высоцкий

Я знаком с творчеством большого количества писателей и поэтов разных времен. Есть среди них и любимые. Из зарубежных авторов - это В. Шекспир, Э. Войнич, О. Уайльд, Э. Хемингуэй, из отечественных - Н. Гоголь, А. Чехов, Н. Гумилев, М. Булгаков, В. Быков. Их произведения таят глубоко в себе какую-то вечную загадку для меня, которая будет существовать всегда. Все они жили в разное время и писали каждый о своем и по-своему. Наверное, талант художника заключается не только в искусном владении формой, не только в приближении к полному самовыражению, но и в том, насколько другие люди в другие времена могут найти в его произведениях частицу самих себя. По словам Оскара Уайльда: Искусство - зеркало, отражающее того, кто в него смотрится”. Получается, что человек ищет в искусстве аналоги своей судьбе, своим чувствам, своим мыслям, поэтому, зная о любимых писателях и поэтах того или иного человека, можно сказать кое-что и о нем самом.

Мне бы хотелось рассказать о В. Высоцком - поэте-барде. Он родился в 1938 году и прожил сорок два года. У него была очень непростая и насыщенная жизнь. Многим В. Высоцкий известен как артист Театра на Таганке. Одна из центральных его ролей - Гамлет. Интересно сравнить стихотворения “Гамлет” Б. Л. Пастернака и “Мой Гамлет” В. Высоцкого. У Пастернака акцент, мне кажется, на строчках:

Гул затих. Я вышел на подмостки. 
Прислонясь к дверному косяку, 
Я ловлю в далеком отголоске, 
Что случится на моем веку.
Я один. Все тонет в фарисействе. 
Жизнь прожить - не поле перейти.

Да, каждый человек в какой-то момент жизни переживает в той или иной степени то, чем мучился герой Шекспира.

Стихотворение В. Высоцкого “Мой Гамлет” гораздо длиннее. Это очень долгий и подробный рассказ о том, что Пастернак назвал одним словом “фарисейство”:

Я видел - наши игры с каждым днем
Все больше походили на бесчинства...
Как прожить во всем этом?
А мы все ставим каверзный ответ 
И не находим нужного вопроса.

Мир стихов В. Высоцкого огромен и многоголос. Песни о Великой Отечественной войне оставляют сильное впечатление. Казалось бы, человек, не испытавший в силу своего возраста все тяготы войны, не может писать о ней, а он писал и пел, потому что это его волновало. Наблюдая и узнавая жизнь более старших поколений, Высоцкий постигал судьбу своего народа, своей страны. Память и боль о пережитом отдельно взятых людей становятся общей памятью и болью.

Как разрезы, траншеи легли 
И воронки, как раны, зияют.
Обнаженные нервы Земли 
Неземное страдание знают.

Многие его песни о войне - от первого лица. Изображая определенную ситуацию, он как бы задает и себе вопрос: “А я бы как поступил?” Прежде всего, это песни очень настоящих людей.

У В. Высоцкого есть стихи, посвященные дружбе, горам, морю:

Служение стихиям не терпит суеты, 
К двум полюсам ведет меридиан. 
Благословенны вечные хребты,
Благословен Великий океан!

Лирический герой этих песен - человек, на которого можно положиться, который не подведет.

Есть у Высоцкого и баллады: “Баллада о любви”, “Баллада о детстве”, “Баллада о брошенном корабле”.

Если мясо с ножа ты не ел ни куска,
Если руки сложа наблюдал свысока
И в борьбу не вступил с подлецом, с палачом 
Значит, в жизни ты был ни при чем, ни при чем!

Все песни его очень искренние и личные. Высоцкий, по-моему, не умел и не любил кривить душой:

Досадно мне, что слово “честь” забыто 
И что в чести наветы за глаза.

Он не хотел слепо подчиняться государству, всеобщему мнению:

Я согласен бегать в табуне, 
Но не под седлом и без узды.

В стихах, посвященных любви, у Высоцкого есть очень важная проблема, которую поэт решает для себя однозначно. Это вопрос постоянства в любви. По Высоцкому, любовь - чувство, дающееся человеку свыше. Над ним он не властен, поэтому нельзя давать никаких обещаний.

Люблю тебя теперь - , „
Без пятен, без потерь, 
Мой век стоит сейчас - я век не перережу!
Во время, в продолжении, теперь 
Я прошлым не дышу и будущим не брежу.
Для поэта любить - это значит жить,
Потому что если не любил – 
Значит, и не жил, и не дышал!

Поэзия Высоцкого обращена непосредственно к каждому человеку, к его душе. Она пробуждает во многих людях истинные человеческие качества. Сам он говорил, что авторская песня для него - форма доверительного разговора со слушателем о том, что тревожит его на данный момент.

Почему же В. С. Высоцкий относится к моим любимым поэтам? Наверное, ответить на этот вопрос объективно просто невозможно. Но все-таки те проблемы, которые волновали его, волнуют и меня, этим можно объяснить мой личный интерес к творчеству Высоцкого. И еще от его песен исходит какая-то невидимая энергия, помогающая жить, принимать решения и просто быть человеком.

В заключение хочется сказать, что я сам до конца не понимаю, почему В. Высоцкий - один из моих любимых поэтов. В этом есть некоторая тайна. Была тайна и в нем самом, и в его желании узнать: а есть предел там, на краю Земли? И можно ли раздвинуть горизонты?

РЕЦЕНЗИЯ НА ПРОИЗВЕДЕНИЯ Ю. ВИЗБОРА

Юрий Визбор - один из самых известных исполнителей авторской песни. Особенно популярны его песни были в шестидесятые годы. Но и до сих пор среди студентов поются и “Манеж”, и “Милая моя”. Визбор родился 20 июня 1934 года в Москве. О своем отце он писал так: “Юзеф Визборас был вспыльчивым и ревнивым командиром, бывшим моряком, устремившимся в 1917 году из благообразной Литвы в Россию”. Он был арестован, а в 1958 году посмертно реабилитирован. Мать Визбора, Мария Григорьевна Шевченко, вторично вышла замуж, но отношения сына и мужа были очень сложными - она развелась. Детство Визбора пришлось на нелегкое военное время и не менее трудные послевоенные годы. Это оказало огромное влияние на его характер, на становление его личности.

Визбор был разносторонне развитым человеком: поэт, композитор, исполнитель, журналист, киноактер, сценарист, режиссер, альпинист и горнолыжник. Работа, долг, дело - самые важные ценности, смысл жизни для Визбора. Но самой любимой работой, самым важным делом были песни. Песни были для него жизнью., “В двадцать лет Юрий Визбор осознал, что искоренить плохие песни можно только хорошими. К двадцати пяти годам он четко понял, как это надо сделать”, - писал Анатолий Азаров. Визбор говорил о смысле своего творчества так: “Нытье - вещь поверхностная, это проще всего: у кого нет неприятностей? Нужно выявлять более сложное, более глубокое. Нужно зарядить людей светлым, хорошим. Вот, элементарно говоря, мое кредо”. Все песни Визбора очень искренни. Главным цензором и редактором для него являлась прежде всего совесть. Визбор не гнался за модой, не стремился угодить критике, не сочинял на заказ - он просто пел свои песни. В отличие от многих бардовских песен, поэзия Юрия Визбора не уводит в мир бесплодных мечтаний, не жалуется, она не насыщена болезненным самоисканием. Она добродушно посмеивается над этим миром, принимает его таким, какой он есть. “Муза Визбора” крепко стоит на земле, с точно взвешенной дозой романтики, которая окрыляет, но не отрывает от реальной жизни; она жизнеутверждающа и оптимистична, наконец, она созидательна” - так пишут о Визборе критики. Действительно, герой поэта сам ощущает себя частью этого мира, а не смотрит на него со стороны. Это всегда здоровый, сильный человек, обладающий внутренней мощью, энергией и притягательностью - независимо от того, моряк ли он или инженер, студент или альпинист. И наверное, благодаря этой четкой жизнеутверждающей позиции Визбор долгое время был лидером во главе бардовского движения и сейчас остается наиболее ярким и любимым певцом. Под влиянием его песен, его творчества формировались и формируются сейчас высоконравственные взгляды и убеждения многих людей. “Визбор - это молодая Москва... внезапно открывшая для себя много нового, в том числе горы, тайгу, дорогу, моря, океаны, романтических флибустьеров и реальных геологов... Это резкое переощущение пространства и времени, истории и человека в ней” (Юлий Ким).

Но, несмотря на многообразие песенных тем, основным в творчестве Юрия Визбора стали горы. Побывавший в горах хоть раз не забудет их никогда. На вершинах люди проходят испытание на порядочность, человечность и честность. Визбор прошел эту многолетнюю проверку горами. Для него горы - понятие очень многоплановое, наделенное глубоким философским смыслом. “Что манит в горы? Наверное, прежде всего, сами горы, прекрасные, неповторимые, разные. Каждый горный район - поток открытий... Горами можно любоваться бесконечно, смотреть на них, как на огонь или бегущую воду”, - говорил Визбор. Но горы для него - это не только чудесный пейзаж, это не только красиво. Визбор наделяет их очень многими качествами человеческого, живого. Они для него - одухотворенные существа, объект творчества.

“Лучше гор - только горы” - название одного из рассказов Юрия Визбора. И любовь Визбора к горам была взаимной. Он любил их, и они любили его. Ведь горы имели еще одну сторону: “Горы - это прежде всего, понимаешь, друзья, с которыми вместе по трудной дороге шагаешь...” Нет, наверное, ни одного альпиниста, скалолаза, горнолыжника, кто бы не слышал песен Визбора. Да и сам он знал многих и известных, и только начинающих горнолыжников.

О Визборе я слышала от моих знакомых, занимающихся альпинизмом, знающих его, бывших вместе с ним в альплагерях. И все они говорили, что Визбор там всегда был желанным гостем. Он был очень добрым человеком. Даже внешность его располагала, притягивала к нему людей. Он обладал необыкновенным чувством юмора и был замечательным рассказчиком. Визбор всегда был душой компании, ее лидером. Визбора любили и любят до сих пор. Он нужен, нужны его песни. Ведь неспроста же до сих пор передаются из рук в руки и переписываются его кассеты, читаются его книги, смотрятся фильмы.

Одна из вершин на Пальмиро-Алае названа пиком Визбора, на Тянь-Шане появился перевал Визбора, на Кавказе - еще один пик Визбора. Альпинисты помнят своего товарища, своего певца.

“Мы говорим, что время делает песни. Это верно. Но и сами песни чуть-чуть делают время. Входя в нашу жизнь, они не только создают ее культурный фон, но часто выступают как советчики, выдвигают свою аргументацию в тех или иных вопросах, а то и просто рассказывают. Они становятся “делателями жизни”, как и всякое иное искусство” - так говорил о песнях Визбор.

Я уверена, что песни Юрия Визбора внушают людям веру в человека, в его доброту и порядочность, они защищают, утешают, ободряют и вселяют в людей надежду, заражая всем светлым и хорошим.

РЕЦЕНЗИЯ НА ПРОИЗВЕДЕНИЯ В. ДОЛИНОЙ

Множество поэтов посвящали свои стихи Москве. Не все из них родились и выросли в ней, но для многих она стала родиной духовной. Москва XIX века получала послания от Пушкина и Лермонтова, XX века - от Бунина, Есенина, Блока, Ахматовой и Цветаевой. XX век для Москвы начался первой мировой войной, продолжением которой стала революция; до этого жестокий век еще не вступил в свои права. И вот Москва преобразилась из Москвы советской в Москву современную, тот город, в котором мы живем сейчас. Я люблю читать стихи, посвященные ей, потому что я люблю Мою Москву, тот город, где я родилась, где я пошла в школу и (надеюсь) поступлю в институт.

Но Моя Москва - это Москва современная, поэтому ближе всего воспринимаются стихи поэтов современных, прежде всего бардов. Вот Дольский признается Москве в любви:

Я люблю тебя, Москва, - 
Горький мегаполис. 
Ты всегда во всем права, 
Ну, а мне на поезд.

Или песни Вероники Долиной, посвященные улицам Москвы: “Сретенка”, “Няня”, “Мы не дети Арбата” и т. д.

Долина ближе мне по духу, может быть, потому, что ее Москва - Москва, пропущенная через призму женского понимания, проще и понятней, чем “горький мегаполис” Дольского. Родная улица Долиной - Сретенка. 

Посмотри-ка, ведь это Сретенка
Висит у тебя на губе...

или еще, из “Няни”:

-Няня, что это такое?
Детка, что ж это такое 
Это Сретенка твоя.
Вот она.

Сретенка - улица древняя. Раньше в этом месте стоял Сретенский монастырь. Сретение - встреча, именно здесь встретились владимирцы, несущие на руках икону Владимирской Божьей Матери, с москвичами, ее встречавшими. “Моя Сретенка”, “Сретенка - родинка” - Сретенка из песен и стихов (или “недопесен”, как она их называет) Долиной.

Станция метро “Маяковская” - другая героиня Долиной, место встречи с иностранцами, что 

Как Рональд и Ненси Рейган,
Стоят и рука в руке,
Тут-то я, пробегая мимо,
Этим шагом московским заячьим,
Просто плакать готова от нежности,
Я сама их люблю до ужаса,
Эти сказочки на потолке.

Но это Москва в пространстве, а время? У Долиной есть много современных песен, посвященных эмиграции. Они тоже связаны с Москвой, тогда еще советской. “Края Москвы, края родные...” - многие поэты-эмигранты посвящали свои стихи - часто горькие, тоскующие - Москве. И появилась песня про всех поэтов (Долина сама говорила, что эта песня не про конкретное лицо, она - про всех):

Не пускайте поэта в Париж,
Он поедет, простудится, сляжет,
Кто ему слово доброе скажет?
“Кто же тут говорил?” - говоришь.
А пройдут лихорадка и жар,
Загрустит еще пуще 
Где тот старый московский бульвар?
Как там бронзовый Пушкин?

Сестра Долиной, Марина, тоже попала в поток эмиграции:

Ты сегодня звалась Мариною, 
Завтра будешь Мария-Грация... 
До свиданья, Мария-Грация, 
Позабудь дорогу обратную, 
Эмиграция, эмиграция – 
Это что-то невероятное.

Что-то невероятное... Да, для Долиной это - невероятное. Она осталась в Москве. Москва стала для нее чем-то одушевленным, наблюдающим за ней со стороны, одобряющей или осуждающей ее поступки:

И играет труба на Трубной,
И поют голоса Неглинной,
Над моей головой повинной,
Над душою моей невинной.

Все меняется со временем, меняется и Москва. Иногда эти перемены радуют, подчас пугают чем-то неизвестным:

Мы не дети Арбата,
Мы не дети Арбата,
Мы пришлись на другие года.
Нас не пустят обратно
Нас едва-то пустили сюда...
Средь лощинок неближних,
Средь осинок недвижных,
Затерялся и плачет простак 
Не отыщет тропинку
На родную Неглинку
Не отыщет тропинку никак...

Шестое чувство человека - чувство Родины. Но как бывают люди с разным обонянием, разным зрением и слухом, так есть люди с разным чувством Родины. Оно есть практически у всех (процент слепых и глухих среди здоровых людей не так уж высок), но у кого-то оно развито слабее или сильнее, чем у остальных, кто-то может даже потерять его, как теряют зрение или слух, а кому-то, чтобы понять, как он любит Родину, нужны “очки”. “Очки” тоже бывают разные - для кого-то это разлука с Родиной (ценим, когда теряем), а для кого-то стихи, написанные чужим, незнакомым тебе человеком, вдруг належатся на твои собственные мысли, усилят их - получается своеобразная “интерференция” (наложение друг на друга волн с одинаковой частотой, что приводит либо к ослаблению, либо к усилению сигнала, если я еще хоть что-то помню из физики).

Моя родина - это Москва. Слушая стихи и песни Долиной, я вдруг иногда понимаю, что слышу свои собственные мысли. Я знаю, что человека называют неполноценным, когда он не видит или не слышит, но человек без чувства Родины более увечен, чем инвалид без рук и без ног.

Я ХОЧУ РАССКАЗАТЬ ВАМ О КНИГЕ (По повести А. Рыбина “Кино” с самого начала”)

Пять лет назад, в августе 1990 года, я услышал о гибели Виктора Цоя. До этого я не увлекался его творчеством, но у меня были друзья, которые любили “Кино”. После смерти Цоя меня заинтересовало, что же они находили в этой группе. Я стал собирать статьи, слушать записи и постепенно очень увлекся. Однажды мне в руки попала книга, заинтересовавшая меня тем, что ее автор - известный ленинградский музыкант Алексей Рыбин - был гитаристом группы “Кино” с самого ее образования и почти до смерти В. Цоя. Повесть “Кино” с самого начала” привлекла меня тем, что в ней рассказывается о возникновении группы “Кино”, о жизни ленинградского и московского андерграунда в начале восьмидесятых годов, о творческом пути поэта и композитора Виктора Цоя.

Эта книга написана в жанре повести: здесь большое количество действующих лиц (сами музыканты, их друзья, критики, цензоры и многие другие люди, с которыми приходилось иметь дело героям повести); события, описываемые в книге, происходят в период с конца семидесятых годов по вторую половину восьмидесятых годов. Очень часто автором нарушается хронологический порядок событий, что придает повествованию живой, заинтересовывающий характер, привлекает внимание читателя к самым интересным, по мнению автора, эпизодам.

Повесть начинается с того, что трое ленинградских музыкантов, приехавших отдыхать в Крым, лежат на пляже и разговаривают. Здесь автор умело показывает манеру общения каждого из героев: хорошо представляется немногословная речь Цоя, оживленный разговор Рыбина и третьего музыканта.

В следующей главе описываются обстоятельства, при которых произошла первая встреча Рыбина и Цоя в квартире одного из участников зарождающегося панк-движения.

Потом действие возвращается к палатке, стоящей на берегу Черного моря. Музыканты обнаруживают, что им нравится одна и та же музыка и их взгляды на жизнь схожи. Тогда кто-то предлагает организовать группу. Так образовался коллектив “Гарин и Гиперболоиды” во главе с Цоем, сочинявшим музыку и стихи.

Далее повествуется о жизни музыкантов группы в условиях, когда они были вынуждены участвовать в квартирных концертах, продавать рисунки Цоя (а он учился в художественном училище), чтобы заработать на инструменты и музыкальную аппаратуру.

Постепенно группа приобретает известность, меняет свой состав и название на более звучное и короткое “Кино”. После упорных репетиций вступает в ленинградский рок-клуб, выезжает в Москву на гастроли. В заключение автор рассказывает о разрыве, произошедшем между В. Цоем и другими музыкантами группы. На этом повествование прекращается, и из этой книги мы не можем узнать, что с “Кино” в последние годы жизни Цоя.

Повесть Алексея Рыбина постоянно прерывается отступлениями различного характера. Как мне кажется, они-то и представляют наибольший интерес для читателя, поставившего перед собой цель узнать как можно больше о рок-движении восьмидесятых годов и о музыкантах различных групп. Автор очень подробно рисует портреты почти всех героев, появляющихся в его повествовании.

Это и друзья А. Рыбина, и люди, широко известные даже сегодня: критик Артем Троицкий, много помогавший ленинградскому андерграунду и организовывавший концерты различных групп в Москве; певец Борис Гребенщиков, помогавший группе “Кино” в записи ее первых альбомов. Благодаря этому персонажи повести предстают перед читателями яркими образами.

В книге “Кино” с самого начала” появляются отступления даже пейзажного плана, одно из которых очень поразило меня: “Ленинград. Серое небо, как грязная вата, оно залепляет глаза и лицо. Грязь на улицах... Почерневшие деревья... Каналы... Проспекты... Немудрено, что в этом городе люди часто сходят с ума”. Ведь это же почти по Достоевскому! Перед глазами встает яркая и выразительная картина. Видимо, Петербург всегда производил такое неизгладимое впечатление, и всегда в нем были люди как сумасшедшие, так и талантливые.

Повесть “Кино” с самого начала” написана легким и понятным языком. Те немногие жаргонные слова и выражения, которые встречаются в тексте, понятны даже читателю, незнакомому с рок- и панк-движениями. Некоторые музыкальные термины, которые могут представлять трудность для понимания, тщательно разъясняются автором прямо в тексте.

Эта книга помогла мне разобраться в сложных цепочках взаимоотношений между различными рок-группами и музыкантами, показала отношение автора к периоду восьмидесятых годов. Я узнал много нового о своей любимой группе. Я рекомендовал бы прочитать эту книгу всем, кто интересуется истоками современного питерского рок-движения.

РЕЦЕНЗИЯ НА ПРОИЗВЕДЕНИЕ Э. С. РАДЗИНСКОГО “ЗАГАДКИ ИСТОРИИ”

Произведения Эдварда Радзинского находятся где-то на стыке жанров. Даже там, где они основаны на серьезных архивных источниках, они в первую очередь явление литературы художественной, а не биографические исследования, посвященные той или иной исторической личности. Документальные свидетельства служат для автора только отправным моментом для размышлений на ту или иную тему. Авторская позиция всегда ощущается очень четко. И конечно, можно ли рекомендовать даже самые “исторические документированные” произведения любимого мною Радзинского в качестве дополнительного чтения к уроку истории, будь то его монументальный труд о Сталине или роман о последних днях последнего российского императора (это несмотря на большое количество дневниковых записей и прочих документов, прочно вплетенных в ткань повествования).

Загадки истории, которые пытается решить писатель, наверное, уже не могут быть решены совершенно однозначно. Даже один и тот же документ можно трактовать с разных позиций и делать разные выводы. Но очень интересно следить за логикой рассуждений. Интересно наблюдать, как персонажи Радзинского, о каждом из которых есть несколько строк в энциклопедическом словаре, оживают под пером автора. Их перестаешь воспринимать только как исторические личности, им сопереживаешь и сострадаешь.

Попробую остановиться на очень небольшом произведении из цикла “Загадки истории. Любовь в галантном веке”, которое посвящено Моцарту.

Историческая документированность здесь вообще весьма сомнительна. Некий пианист А. по памяти записывает отрывки из дневника одного из современников и покровителей Моцарта барона Готфрида ван Свитена. По памяти - потому что оригинал рукописи, некогда случайно приобретенный им, оказался утраченным. Была ли рукопись на самом деле? Да так ли это важно? Многие факты, излагаемые как бы от лица самого барона, известны и из других источников, а то, что рукопись утрачивается и как бы восстанавливается по памяти, дает свободу творческой фантазии автора, его вечным “вариациям на тему”.

Отравил ли Сальери Моцарта? Или конец великого музыканта был более прозаичен и обыден? Не впервые этот вопрос становится темой литературного произведения. И лично мне позиция Радзинского очень понятна. Мне даже кажется, что он чересчур декларативно и прямо заявляет (это вообще характерно для него - мораль обычно излагается очень четко): “Люди обожают убить, потом славить. Но они не захотят признать... никогда не захотят, что они, что мы все - убили его”. И дальше: А где травили, там и отравили. Какая разница”.

Если вспомнить то, что известно о жизни Моцарта, трудно не согласиться с Э. Радзинским. Действительно, так ли важно, каким был этот яд, убивший гения, - обычной отравой, подсыпанной в бокал вина, или более изощренной? Кто больше способствовал этой ранней смерти - Сальери, который не давал поступить Моцарту на придворную службу и тем самым обеспечить свое существование; жена, на долю которой выпала не самая легкая участь - жила рядом с гением, или ван Свитен, надоумивший некоего графа заказать Моцарту “Реквием”? Как легко сокрушаться после смерти: “Почему же вы не обратились ко мне?” Да обращались же, вот в чем дело. Но не слышат живого гения. Нет пророка в своем отечестве.

Еще одна загадка истории решена Э. Радзинским. Да вот только ли истории принадлежит?..

перейти к началу страницы