Как трое людей разучились писать

Упомянув о больших открытиях «центров речи», мы вплотную приблизились к тому вопросу, который так занимал нас с самого начала. Может быть, этим мы уже почти решили вопрос о «центрах» в головном мозге, управляющих психическими способностями? Возможно, Галль, несмотря на всю фантастичность его «френологии», был все-таки прав и в мозге — пусть совсем не в тех местах и не в том виде — можно найти «центры», управляющие сложными видами психической деятельности? Чтобы разобраться в этом, мы расскажем, как три человека потеряли способность писать.

Один из этих людей получил на войне ранение в левую височную область. Части мозговой коры, принимающие участие в анализе и синтезе звуков, разрушились, и больной перестал четко разбирать обращенную к нему речь. Звуки путались у него, становились недостаточно четкими, больной оказался не в состоянии выделить отдельные звуки из слов, которые слышал и произносил. Он правильно списывал готовый текст, но, как только начинал писать под диктовку, все путалось: больной не знал, с какого звука начинается, например, слово «летит», что это, «л» или «р», и какой звук идет дальше. Он писал, зачеркивал. Но верно написать не мог...

В палате — второй больной. Он тоже получил огнестрельное ранение: осколок засел в той области левого полушария мозга, которая регулирует тонкие движения. Больной хорошо слышит и понимает обращенную к нему речь, но какие мучения испытывает он, когда пытается произнести хоть какое-нибудь слово! Язык не слушается, и вместо слова «стол» получается «слот» или «слон». Он пробует писать — и тут неудача: лишившись возможности правильно проговорить слово, он неправильно пишет его.

У третьего пуля разрушила левую сторону затылочной области, на границе с теменной. Он хорошо говорит и понимает обращенную к нему речь. Казалось бы, ранение не лишило его никаких существенных сторон деятельности. Однако это не так. Больной по специальности топограф. Но вот карта перед ним — и он оказывается совершенно беспомощным. Где здесь восток и запад? Где нужно искать Уральские горы — справа или слева от Москвы? Нет, он не может разобраться даже в самой простой карте. А как пройти из палаты в комнату врача — направо или налево? Те системы мозга, которые так хорошо анализировали пространственные отношения, разрушены ранением, и всюду, где человек должен опираться на их работу, он оказывается беспомощным. Ему ничего не стоит выделить в слове нужные звуки и сохранить их порядок. Но как изобразить буквы в слове? В какую сторону, правую или левую, повернуты поперечная палочка и полукольцо у буквы «б»? А как трудно расположить два полукольца у буквы «в»! Нет, для него это непосильная задача.

У трех больных поражены различные участки мозга : у одного из них нарушена система слухового анализа, у другого — двигательного, у третьего — зрительного. Письмо нарушилось у всех троих больных, но по разным причинам и в совершенно разных формах.

Значит, даже, казалось бы, такой простой процесс, как письмо, представляет собой сложнейшую деятельность, состоящую из многих элементов. Может ли эта деятельность осуществляться одним «органом» мозга — каким-то «центром письма»? Конечно нет. В процессе письма человек должен на слух выделить звуки воспринимаемой им речи — и в этом принимает участие слуховая часть коры больших полушарий головного мозга.

Дальше человек должен произнести звуки — здесь действуют сложнейшие устройства двигательной части мозговой коры.

Наконец, человек должен изобразить буквы, расположив их в пространстве. Теперь он опирается на зрительно-двигательные участки коры с их пространственным анализом.

Значит, головной мозг, обеспечивающий замыкание сложнейших временных связей и создание множества совместно работающих «динамических систем», вовсе не состоит из отдельных «органов», ведающих определенной способностью. Его, скорее, можно сравнить с оркестром, в котором каждый инструмент сохраняет свою роль, а стройная симфония возникает лишь в результате слаженной игры.

перейти к началу страницы