Искусство

Содержание раздела

ДЖОВАННИ БЕЛЛИНИ И СИМОНЕ МАРТИНИ

ВЛИЯНИЕ МАНТЕНЬИ

К этому периоду творчества, отмеченному сильным воздействием Мантеньи, можно отнести немало капитальных произведений Беллини, например, Распятие, ранее находившееся в венецианской церкви Сан Сальваторе, а ныне хранящееся в музее Коррер, о датировке которого идут споры - исполнено ли

оно до или после Преображения из коллекции того же музея. Экспрессивно-напряженные формы и тщательная передача деталей - черты, очень рано появившиеся в искусстве Джованни. Вот почему наиболее вероятно, что картина была исполнена между 1455 и 1460 годами, когда Андреа находился в Венеции. Пейзаж, которому отведено в картине значительное пространство, не воспринят, однако, как единое целое, но выстроен из отдельных кусочков, по образцу живописи Якопо Беллини, еще готической по своему характеру. Фигуры - тонкие, с заостренными силуэтами; суровая патетика страдания, словно изваянного в полуоткрытых ртах и костистых телах, отражается в линиях каменистого пейзажа. Все это заставило Кавальказелле (а вслед за ним Бурхардта и Л, Вентури) приписать эту маленькую картину на дереве феррарцу Эрколе деТоберти. Морелли (1886) первым признал в ней раннее произведение Беллини, благодаря эмоциональному созвучию человека и природы и стремлению - хотя еще робкому - передать воздушную атмосферу. В Преображении, хранящемся, как уже было сказано, в том же музее Коррер в Венеции, композиция изображает Илью и Моисея на горе Фавор по сторонам от Христа, а внизу - пораженных случившимся Апостолов Петра, Иакова и Иоанна, в соответствии с иконографией, предлагаемой синоптическими Евангелиями. Картина долгое время считалась работой

Распятие. Детали(1,2)

Распятие54,5 x 30 см

Венеция, Музей Коррер

Мантеньи (чья апокрифическая подпись видна внизу справа), столь близки были в тот период искусство Джованни и живопись его шурина. Композиция строится на восходящем, словно по уступам, движении, завершающемся фигурой Христа в жемчужно-белом одеянии. Плечи и головы персонажей показаны в очень сильном ракурсе (сказалось воздействие необыкновенного дара Мантеньи в области перспективных построений), но фрагмент пейзажа слева уже исполнен волнующего реализма. Вторая и последняя версия темы Преображения, значительно более поздняя, хранится в музее Капо-димонте в Неаполе. Она подписана Joannes Belli/nus me pinxit и датируется 1490-1495 годами. Для нее характерна подчеркнутая геометричность складок одеяний, кажущихся шелковыми благодаря переливам цвета. Для понимания взаимоотношений между двумя художниками и влияния, оказанного на Джованни Ман-теньей, фундаментальным произведением является

Преображение. Деталь

Преображение134х68 см

Венеция, Музей Коррер

Моление о чаше

из Национальной галереи в Лондоне. Оно очень схоже с композицией на аналогичный сюжет, написанной Андреа в 1459 году, возможно, для Джакомо Марчелло, и также находящейся в Национальной галерее в Лондоне. Оба произведения долгое время приписывались Мантенье. В картине царит мертвенно-застылая, словно разреженная атмосфера. В суровом, лишенном растительности пейзаже сохраняется еще нечто от силы и непосредственности чувства, характерных для живописи примитивов (и действительно, большая часть пейзажного фона заимствована у Якопо Беллини, о чем свидетельствует его рисунок из лондонской записной книжки). Все в этой сцене как бы недвижимо. Если оставить в стороне повышенную эмоциональную напряженность, кстати, весьма далекую от безудержности мантеньевской экспрессии, то все же очевидно, что драматический характер трактовки этой темы каждым из художников различен: жесткий и будто чеканный в контрастах глухих эмалево-гладких красок у Мантеньи, более лиричный и полный смирения - у Джованни Беллини. С исключительной яркостью сопоставить индивидуальности двух мастеров позволяют картины на тему Принесения во храм, написанные Джованни и Андреа и хранящиеся в Галерее Кверини-Стампа-лья в Венеции (Беллини) и в Государственных музеях в Берлине (Мантенья). Они идентичны по композиции и изображают тех же персонажей: на первом плане облокотившаяся на мраморный парапет Мадонна, держащая спеленутого младенца Христа, и старый священник с орлиным профилем, протягивающий к нему руки. Присутствующие при этой сцене персонажи по сторонам от них и в центре картины идентифицируются как Якопо Беллини (старик в центре) и Николозия и Андреа, видимо, недавно поженившиеся (молодые люди по краям композиции, чьи лица обращены влево). В картине Беллини появляются еще две фигуры, которых критики предлагают считать изображениями самого Джованни и его матери Анны. Первой была исполнена, по-видимому, картина Мантеньи: об этом говорит строгое обрамление, держащее композицию в нерушимых границах, вдохновленный образами Донателло младенец, стоящий на парапете и являющийся мерилом глубины пространства, и даже сам физический облик священника, похожего на персонажи Скварчоне, хорошо знакомые Андреа. Принесение во храм Андреа Мантеньи замкнуто прямоугольной рамой, неумолимой преградой, отдаляющей изображенных персонажей от зрителя. Они обрисованы с графической четкостью, подчеркивающей самоценность каждой фигуры, так что их бытие воспринимается как вечное, приобретает абсолютный характер. Этой архитектонической незыблемости и строгости словно высеченных из мрамора форм Джованни, благодаря некоторым, на первый взгляд, незначительным, но на самом деле существенным изменениям, противопоставил

Моление о чаше

81 х 127 см

Лондон, Национальная галерея

совершенно другой ритм: добавление двух персонажей сделало группу более динамичной, преобразив ее в маленькую человеческую толпу. Отказ от рамы или, лучше сказать, сведение ее к выступу из бледного пятнистого камня, похожему на церковный алтарь, уничтожает всякий барьер, доверительно вовлекая зрителя в изображенную сцену. Суровым, как скала, краскам Андреа, которыми написаны лица и тела,

камни и одеяния, Беллини ответил необычайно чистой, гармонично согласованной игрой ясно чередующихся белых и красных тонов. В критике нет единого мнения относительно датировки обеих картин, но кажется невозможным представить, как это ранее предполагалось в силу различных взглядов на приоритет композиционного замысла, что одну от другой отделяет значительный промежуток времени. Ясность в проблему могло бы внести знание того, по какому поводу они были исполнены, - безусловно, неслучайному и почти наверняка связанному с каким-либо семейным событием, которое эти семейные портреты должны В 1648 году Ридольфи упоминал о находившемся в августинском монастыре Санто Стефано в Венецот «изображении Спасителя». За исключением Морасси считающего, что речь идет о картине на дереве, ныне хранящейся в швейцарской коллекции и датирующейся около 1500 года, исследователи обычнг идентифицируют «изображение», виденное Ридольфи с Благословляющим Христом из Лувра, исполненны» вскоре после 1460 года. С одной стороны, Христа еще связан с первыми произведениями мастера, отмеченными патетикой чувств, которая вскоре исчезнет, чтобы уступить место возвышенной «классической» меланхолии; с другой стороны, Беллиниграфизму и воздействию падуанского постдонател-ловского искусства в целом концепцию света не только необычную, но уже совершенно индивидуальную. Это - свет, чьи мертвенно-бледные полосы прочерчивают облака, сообщая сцене драматизм и психологическую напряженность; это - свет, обволакивающий фигуру Христа и придающий ему двойную харизму - человеческого страдания и божественного символа, запечатлевая его, как своего рода откровение, в вечном сиянии. За этим первым высоким проявлением особого поэтического дара последует спустя несколько лет поразительная Пъета из пинакотеки Брера (Милан), одно из наиболее совершенных и программных произведений художника. На парапете, над которым Мадонна и Иоанн поддерживают фигуру Христа, написано: НАЕС FERE QUUM GEMITUS TURGEN-TIA LUMINA PROMANT/BELLINI POTERAT FLERE JOANNIS OPUS (Когда эти опухшие очи вызовут стоны, творение Джованни Беллини сможет исторгнуть слезы). Здесь цитируются слова из первой книги Элегий Пропорция*, и, таким образом, надпись на картине свидетельствует о теологической подготовке художника.

 Андрея Мантенья

Моление о чаше

Лондон, Национальная галерея

Фигуры, выделяющиеся на фоне бледного, как бы пригрезившегося, неба кажутся одинокими. Картина сохраняет сильное воздействие падуанского искусства: линии, словно выгравированные, подчиняют фигуры и жесты целям драматической экспрессии. Молчаливый диалог чувств в лицах отражается в игре рук. Пейзаж за фигурами, пустынный и металлический, с его прозрачными и холодными серыми тонами мучительного рассвета - символа возрождения, усиливает настроение печали, пронизывающее сцену. Быть может, это алтарь Санто в Падуе, исполненный Донателло, а может быть, еще раз произведения Мантеньи и нидерландских художников подвигли Джованни на путь скорбной, исполненной горечи патетики.

* Ты, что от стонов моих отвращаешь припухшие очи, - / помни:

соратник и я ваших военных трудов. - Секст Пропорций. Элегии, кн. I, элегия XXI, перевод Льва Остроумова.

Принесение во храм 80 х 105 см Венеция, Галерея Кверини-Стампалья

Андреа Мантенья Принесение во храм Берлин-Далем, Картинная галерея

Джованни Беллини и Андреа Мантеньи